– Ш-ш-ш-ш-ш-ш-шь, Эл-л-л-л-л-иот, здравс-с-с-с-с-с-ствуй на много веков! – прошипела гадюка, слепо щурясь на искристом солнечном свете.
– Жива ещё, как я посмотрю? – нерадостно отозвался Элиот.
– Ж-ж-ж-ж-ж-жжи-ва! – прошамкала гадюка и подползла вплотную к юноше, – З-з-з-з-з-зуйду ищ-щ-щеш-ш-ш-ш-шь, верно?
– Да, – без обиняков отозвался Элиот, – знаешь, где найти её?
– А то! – гадюка, аж, подпрыгнула, от такого поворота дел, – увидиш-ш-ш-ш-ш-ш-шь её вскоре! Будь здес-с-с-с-с-с-сь!
И старая хрычовка свернулась ослизлым чёрным клубком и тот час исчезла в сухой гниющей траве, оставляя за собой влажный слизкий след.