– Где тут спряталась моё пёрышко? Дай я тебя поцелую.
Визг, крики.
– Думала, ночь и не кончится. И по ящику скука, – зевая, говорит баба Шура. – Потом этот сосед со своей псиной. Не накормил что ли, как завоет в полночь, я к нему… да ты его знаешь, ему всё время хочется не то заснуть, не то выпить, не то кинуть на машину под окнами кирпич.
– Ворует? – спрашивает Галя, сделав хитрую рожицу.
– Кто?
– Сосед.
– Да нет, это сосед слева, он могилы копает. Правый – жлоб. Смех один, как он речь на кладбище держит. Сначала кашляет в горсть, прочищает горло, потом как гаркает: «Православные!», – вороны с сосен слетают, потом молчит с минуту, должно быть, соображая, что дальше сказать – ведь все ждут от такого оратора чего-то важного и большого, тут заплачет, трясущимися руками достаёт носовой платок, к глазам прикладывает, ну, и все родственники в слезы. Главный на похоронах наливает ему стопку, понимающе говорит: «Все там будем, все там будем». Оратор, тоже мне.
Баба Шура постоянно ворчит. Хорошая на улице погода или плохая, всё равно ворчит. Ворчит в адрес бабы Тони – это молодая бабушка Гали, у которой «не все дома» – деду Пете дала отставку. У деда Пети мягкие манеры, когда его бранит баба Тоня, он склоняет голову набок, улыбается; у него на лице толстые щеки, носит небольшую сивую бородку. Поведения он тихого, но характер обидчивый. Изо рта деда частенько дурно пахнет. Баба Тоня за бороду зовёт деда «козлом». Ворчит в адрес мамы Гали, этой «королевы накрашенной», работающей секретаршей у главного начальника. Нехорошо отзывается о папе Гали, уехавшим в Якутию за длинным рублем.
Вздыхая и приговаривая что-то, баба Шура идёт в кухню. Её внимание привлекает пригоревшая на плите кастрюля каши.
– Опять… Ну чего тут хитрого?
Галя бежит к окну, отодвигает штору, кричит: – Бабушка! Почему снег не пускает солнце? Баб?! В садик не пойду. Ни за что не пойду! А к бабушке Люде – пойду!
– Ишь ты, какая. День рождения раз в году бывает, а семьдесят… Тебе понравилось на дне рождения бабушки Люды, моё пёрышко?
– Очень! Очень! Бабушка Люда и другие бабушки такие умные, такие добрые, все так красиво говорили, песни пели, а про воров забыли.
– Учителя, одна я неуч. Сталинская закалка. Они с голоду умирать станут, смерти и той «пожалуйста» скажут. Вот с кого пример брать надо. Какие тут воры… Пушкин, Лермонтов, Никитин. Слышала, как бабушка Люда читала про ямщика, который подвёз старика с медведем? Вот память! Ну, собирайся, ишь, разбегалась.