Иногда Колеус замирал и думал, а может в этом и был смысл его сна, святые услышали его молитвы, и вместо одной дочки наградили его двумя, такими же огненно-рыжими как и он сам. Правда здесь вставал другой вопрос: наградил или наказал. Но это могло показать только время. По крайней мере он видел, что девочки были на редкость сообразительными и к тому же вызывали к себе симпатию не только у него, но и у окружающих их людей. За то отступила хандра и тоска, проснулось желание просто жить. В холле послышался задорный смех младшей из сестер и Мэтуш улыбнулся.
***
Вот что странно, Лерка и Мордан отнеслись к происходящему с нами горазда легче , с любопытством и даже воодушевлением, которые свойственны истинным исследователям всего нового и непознанного. По маме ни я ни она не скучали, с некоторых пор она все больше внимания уделяла нашему отчиму, и мы ей были откровенной помехой. Отец наш умер 7 лет назад, Лерка его даже плохо помнила, и единственным человеком кто переживал за нас, была сестра отца, к которой я и везла Лерку на лето, чтобы не мешала матери строить свою личную жизнь. Ну и конечно я с тоской вспоминала Макса, что он подумал, когда я не появилась в аэропорту. Мааааакс, где ты…….хны.
Мэтуш рьяно взялся за наше обучение Биллиркингскому языку на котором говорили в империи. Начался упорный ежедневный труд. Мне как студентке филфака языки всегда давались легко, в школе я учила английский и французский, в институте еще добавился испанский. Биллиркингский оказался довольно прост в плане грамматики и поэтому основное внимание я уделила наращиванию словарного запаса. Лерке, этой лентяйки, проще было бегать и общаться с местной детворой и ее словарному запасу иногда могла позавидовать даже я.
Через пару месяцев мы уже могли сносно общаться. Мэтуш был на 7 небе от счастья, что у него такие способные ученицы. И уже составил нам на ближайший месяц программу по изучению истории империи, математике, географии и началу магического искусства за курс 1 ступени школы.
Да, вот это каникулы! Всю жизнь о таких мечтала, обложиться учебниками, есть с ними, спать с ними, гулять с ними. Жизнь повернулась ко мне опять не тем местом, накрыв мои радужные мечты гранитной плитой науки, которую я теперь с усердием грызла понимая, что ни в нашем мире, ни в этом, без знаний ты никто.