– Не знаю, чем может помочь чужеземец, который даже не знает, как нужно здороваться с началом нового дня.
Мне стало стыдно. Стыдно, что простая пожилая праксосинянка напомнила ксенологу о том, что он совсем не справляется со своей профессией. Я должен был заранее прочесть, узнать, расспросить об обычаях места, куда собираюсь лететь. Но я был так утомлен перелетом и своими душевными проблемами, что совсем об этом забыл и вот теперь неистово краснел перед этими незнакомыми разумными существами.
– Я прошу прощения, постараюсь заполнить этот пробел, – промямлил я.
Хозяйка фыркнула и произнесла, обращаясь к пожилому праксосинянину:
– Я вызываю службу Закона. Пусть они и выясняют, кто кого ограбил и кто будет расплачиваться за ущерб, нанесенный гостинице.
Она скрылась за дверью, ведущей в служебные помещения, а я рассматривал потерпевшего, не зная, с чего начать разговор.
– Что же мне теперь делать? – очень горько произнес старик и побрел обратно в свой номер, у которого теперь не было двери.
– А что случилось? – не унимался я. Ну, что поделаешь? Вот такой я любопытный от природы.
– Да вот, – он развел руками, – ограбили.
– Украли что-то конкретное? – я продолжал интересоваться. Мне внезапно показалось это все таким увлекательным, как будто я попал в детективный сериал.
– Украли самое ценное – мой пхарш, – с надрывом произнес старик и сел на кровать, уронив голову на руки. Я обратил внимание на то, каким человеческим был этот жест.
– Пхарш? – переспросил я, думая, что неверно расслышал. Вроде про что-то такое я читал, но как назло нужные сведения не хотели появляться в моей голове.
– Память всех моих предков, – произнес он и вдруг беззвучно зарыдал. Я только видел, как его плечи содрогались, его лицо было скрыто ладонями. Я сел рядом, не зная, что сказать. В дверной проем зашел уже одетый Паштет:
– А я тебя жду, ищу, а ты вот где, – он посмотрел на праксосинянина, затем на меня, и догадался, что сейчас не время: – Ну, в общем, я тебя в номере подожду, не задерживайся, у нас много дел.
Я кивнул. Дела подождут. Этот рыдающий инопланетный старик почему-то не отпускал. Не позволял просто так встать и уйти, оставив его со своими проблемами наедине.
– Прости мне мое невежество, – негромко сказал я. В языке праксосинян не было обращения на “вы” и от этого мне было еще более неловко, – но не мог бы ты объяснить мне, что такое этот прахш?