– Магда? – позвал он, но ему ответил лишь дождь, который робко стучал по стеклу. Тихий и укрощенный. Стихия еще бушевала вдали, но ее силы были на исходе. Рядом трещал камин. Отмеряя время, тикали часы. Пахло ночными кошмарами, травами и болезнью.
Пальцы заскользили по влажному шелку и поднялись к лицу. Кожа была мокрой от пота, обильно выступившего на лбу и висках. По вкусу напоминало кровь.
В камине громко треснуло полено, отозвавшись в голове новой вспышкой боли. Предчувствие беды накрыло его с непреодолимой силой – трагедия неизбежна.
Не было Магды. Давно уже не было.
Все встало на свои места. Его мир был бледным подобием настоящего, а обитали в нем призраки: Фадуна, прах которой давно покоился на холме в Мастаршильде, Даррен, который не смог спасти ее от костра, а себя – от ссылки в армию, и он, Арлинг, застрявший в пустоте между живыми и мертвыми. Живые хотели от него невозможного, а мертвым он был не нужен.
Его внимание привлек камин. От него исходил такой жар, что вся комната должна была освещаться отблесками ада. Где он? Его окружало странное пространство, наполненное смутно знакомыми запахами и звуками. Пальцы ощущали гладкость простыней, уши слышали шум дождя, а нос улавливал запахи жилой комнаты, которая почему-то оставалась невидимой.
Открой глаза, идиот, обругал себя Регарди, сообразив, что до сих пор сидел, крепко зажмурившись. Ничего не произошло. Арлинг попробовал снова – то же самое. Теперь он понял, чем так сильно пахло в комнате. Лилиями. Будто рядом стоял целый букет этих дурацких цветов.
Нужно проснуться, и тогда кошмар кончится.
– Но я не сплю, – прошептал он, вслушиваясь в свой голос. Щипок тоже ничего не дал. Пощечина вызвала острый взрыв боли в голове, и Арлинг скорчился на постели, схватившись за виски. Он чувствовал боль. Это хорошо.
Регарди ожесточенно потер лицо, натирая кожу до зуда. Глаза были открыты – он специально потрогал их – но не видели ничего. Ни тьмы, ни света. Тревога медленно вползла в сердце. С ним было что-то не так.
Неожиданно раздался новый звук – громкий, протяжный, больше всего похожий на оглушительный храп. Арлинг отпрянул в сторону, запутавшись в простынях и чувствуя себя от этого по-дурацки. Кровать вдруг кончилась, и он рухнул на пол, ударившись головой о что-то твердое и деревянное. Это был ночной столик – сверху зашаталась ваза, а запах лилий усилился. Регарди схватился за ушибленный лоб, зашипев от досады. Храп уменьшился, перейдя в едва слышное кряхтение, но не прекратился.