Марина поспешила в комнату и ничуть не удивилась, когда обнаружила на экране сцены из «Трудностей перевода» – это Элин любимый фильм. Может быть, потому он так привлекал дочь, подумала Марина, что ей самой скоро предстоит отправиться в другую страну – учиться на биоинженера. Наша мама даже немного завидовала своей дочке, ведь таких возможностей у неё самой никогда не было. Но удобно устроившись на диване, обозревая спину Эльвиры, которая села на полу, по-турецки скрестив ноги, Марина отдалась мечтам о прекрасном будущем дочери и о том, как своей поддержкой будет помогать Эле ступать по пути жизни смело и выбирать лучшие на нём повороты. Она восхищалась дочкой, которая до такого позднего – по нынешним-то временам – возраста сохраняла тёплую привязанность к маме. Казалось, лучше для Эльвиры нет и не может быть компании. «Дочка выросла благодарная» – подумала Марина – «Ну какое счастье».
– Мама, что же ты не берёшь вензель? – спохватилась вдруг Эльвира.
– Ох, я и забыла. – ответила Марина. – Но я лучше панкейк.
– Заварить тебе ещё чаю?
– Если тебе не трудно, солнце.
Эльвира справилась очень шустро и принесла аккуратный чайник богемского фарфора и чашки. Но фильм они так и не досмотрели. Им обеим вдруг отчаянно захотелось поболтать. Мама и дочь поделились друг с другом последними новостями. Эля сообщила, что из Берлинского университета прислали положительный отзыв – она будет допущена в очный тур конкурса.
– Ну что же ты сразу не сказала! – воскликнула мама.
– Не знаю… – растерялась дочь.
Марину не переставало удивлять то, какой непрактичной бывает Эля. Иногда казалось, что вопросы судьбоносного характера её ничуть не волнуют, зато сколько внимания к мелочам! Эля была из тех детей, кто с упоением выбирает расцветку нового пледа или собирает пазлы, но кто теряется, когда его просят определиться с будущим. Как будто, думала Марина, дочке не хватает смелости или решительности для овладения собой и своей судьбой. И в то же время Марина была рада, что она есть у Эли, поскольку ей самой жизнь не оставила выбора и вынудила суетиться. Ценой тому стал отказ от всякой мечтательности, зато теперь она, добившись успеха, может позволить дочке подольше оставаться ребёнком. Марина попросила Элю пересесть на диван и рассказать поподробнее про Берлинский университет, чтобы она могла составить своё мнение. Дочь выложила ей чуть ли не всю историю этого места, с датами и именами, как обычно. Марине на какой-то миг показалось, что Берлинский особенным образом запал в душу девочки и, значит, ей надо туда. Но потом она вспомнила, что про Парижский дочь говорила с не меньшим вдохновением. Ну ладно, у них ещё будет время определиться.