воды
и воздуха, а вот остальные стихии якобы мне не давались.
Тренировать их приходилось в глубокой тайне, в основном пассивными
упражнениями. Но с гордостью могу сказать, что, несмотря на
трудности, остальные мои способности были развиты вполне
гармонично.
Так вот, вернемся к Андреасу
Германовичу. У меня складывалось впечатление, что он мечтает
вывести меня на чистую воду. Тренировки с ним постоянно проходили
будто по лезвию ножа. Отбиваться от наставника, как минимум втрое
тебя старше и настолько же опытнее, пользуясь лишь «доступными»
стихиями, с каждым разом становилось все труднее и труднее.
Вдобавок навалилось и с другой
стороны: мне объявили бойкот. Часть нашего потока по осени свалила
в традиционную «большую сентябрьскую самоволку». Мы с Митькой в ней
не участвовали, потому что за это можно было конкретно огрести,
вплоть до отчисления, а за нас, сирот, вступиться давно уже некому.
А нас позвал на чай Евгений Александрович. За время каникул,
которые мы теперь были вынуждены проводить в интернате, он часто
приглашал на чай то меня одного, то нас обоих. Признаюсь честно,
мне очень льстило его внимание. Все-таки мы с братом были еще
детьми, и нам не хватало взрослого участия и одобрения. Даже просто
потрепаться ни о чем с кем-то посторонним, кроме брата, было
приятно, а уж собеседником Евгений Александрович был великолепным.
Немного пикантные истории из жизни великосветских львов и львиц,
рассказы о путешествиях, обсуждения новых фильмов и книг: казалось,
не было ни одной темы, где бы он «плавал». Его интерес к себе я
приписывал обычному человеческому сочувствию и, чего уж скрывать,
своим выдающимся способностям в силе исцеления. Были даже мысли
попросить его дальнейшего покровительства, но тут принимать решение
в первую очередь должен был мой брат, как старший оставшийся в роду
мужчина. В общем, ожидался приятный вечер в приятной
компании.
Митька возился с домашним заданием и
пойти не смог, а я побежал вприпрыжку. А потом закономерно
попались самовольщики. История получилась громкая, некрасивая, с
вызовом родителей – не последних людей в нашем городе,
публичной моральной поркой и выговором в личном деле, что, кстати,
является совсем не слабым наказанием в империи, так как сразу
понижает индекс лояльности всей семьи наказанного. И угадайте,
кого назначили виноватым в поимке? Конечно, мелкого, который
чаевничал с завучем как раз накануне.