– Но, уважаемая мэм, ведь до четверга на следующей неделе, перед Пасхой, всего десять дней… или это будет День благодарения? …поэтому, если мы предупредим вас, мы избавим вас от нескольких дней горя.
– Да, но какой ценой! Вы же лишите ангелов, друидов и Салли десяти минут радости.
Как видите, у этой женщины нет никакого самоуважения. Я хотел наговорить о маме Салли всяких приятных вещей, но теперь я ее презираю и ничего такого не скажу. Ей и не нужно ничего готовить, у нее и так все готово. Постель Салли проветрена, и мама редко выходит из дома, и, заметьте, для нее даже оставлено открытым окно. Мы совсем не нужны маме Салли, можно уже возвращаться в собственную галактику. Однако, раз уж мы здесь, можем остаться и понаблюдать. Мы всего лишь наблюдатели. Никому мы не пригодимся. Так что давайте будем смотреть и отпускать колкости.
Папа Салли теперь живет в старой будке Хитклиффа. Когда его дочь улетела, он интуитивно понял, что все это его вина, ведь все вели себя умнее, чем он. Конечно, он человек простой и исключительно упрямый. У него есть свои понятия о справедливости, и он достаточно смел, чтобы поступать так, как считает нужным. Поэтому, все тщательно обдумав после исчезновения Салли, он опустился на четвереньки и залез в конуру Хитклиффа, да там и остался – там он и остается по сей день. Когда его просят выйти, он отвечает печально, но весьма твердо: «Нет. Мне место только тут». Каждый вечер, возвращаясь с работы, он заползает обратно в свою конуру.
Давайте снова посмотрим на маму Салли, женщину с очень грустными глазами. Теперь, когда мы глядим на нее так пристально и вспоминаем ее веселье в былые дни – и все это в прошлом, просто потому что она потеряла свое дитя, – я понимаю, что у меня язык не повернется сказать о ней какую-нибудь гадость. Если она так любит своих дрянных детей, это не ее вина. Посмотрите, вот она уснула в кресле. Уголок ее губ, притягивающий взгляд, тот уголок, куда ее всегда целовала Салли, почти совсем поблек. Рука ее беспокойно растирает грудь, как будто у нее болит сердце. Может, порадуем спящую маму, скажем ей шепотом, что ее дочь возвращается? Она же всего в двух милях от окна и летит быстро, а мы просто прошепчем, что она уже в пути. Давайте!
Зря мы это сделали: она вздрогнула, позвала Салли по имени, а в комнате никого, кроме Хитклиффа.