Ашесинка вскинулась было, чтобы высказать недостойному римерианцу все, чего требовала ее душа, но воин опередил ее:
– Что, нет? – предвосхитил словесную тираду мужчина. Он снова улыбался, невольно залюбовавшись гневно запылавшими восхитительного цвета глазами и яростью, которую пепельная и не собиралась скрывать. – Любопытно.
– Иди к своим, римерианин, – с достоинством проговорила молодая царица, высоко держа голову, – и расскажи им, что ты увидел и чему стал свидетелем. Ведь так тебе велит твой долг.
– Мой долг довольно часто и много чего велит мне, – Тансиар весьма непочтительно отмахнулся, демонстративно выражая свое непростое отношение к вышеупомянутому долгу, и добавил, – но сначала я хочу узнать причину, по которой мой возлюбленный брат подвергся настолько плохо продуманному, но столь красиво несостоявшемуся нападению. Я, конечно, понимаю, что мой венценосный братец не самое приятное в общении Дитя Звезд, он бывает резок, нетерпелив…
– Я не могу больше этого терпеть, – уверенно и отчего-то показалось, что обреченно, мотнула головой зеленоглазая, проигнорировав ироничные нотки в голосе деверя и поджав бледные красивые губы. – И не буду! Если бы я знала, что он превратит мою жизнь в каждодневную пытку…
– Про какую пытку ты говоришь? – не понял Чиаро.
– Вот про эту! – задрав рукав, она выставила вперед руку, показывая свое запястье.
– Небытие! – сквозь зубы процедил полководец, рассматривая увиденное. – Я и не знал, что существует еще один…
Помимо кровоподтеков, скорее всего, от веревки или чего-то похожего, посиневшей кое-где кожи и свежих шрамов Тансиар увидел на тонкой кисти кое-что еще. Помимо брачных уз он нацепил на нее еще и это! Серебристый браслет в виде двух обращенных друг к другу, словно в поцелуе, кошачьих голов с пятнистыми загривками. Сатринит[24]. Хотя за дикарей принимали пепельных, подобные игрушки были в ходу именно у римериан. Мерзость! И теперь эту штуку так просто не снять – помимо специального заклятья и рун, скреплявших его, освободить ее сможет только тот, кто накладывал чары или же его смерть. И Тансиар догадывался, чьих рук было это дело.
– Скажи мне одну вещь: он был надет на тебе на свадьбе? – мужчина указал глазами на браслет.
– Неужели ты думаешь, что я согласилась бы на этот… на это… унижение добровольно? – возмутилась Анаис.