Режиссёр-персонаж "Тюрьмы" отказывается снимать фильм, где дьявол правит на земле, а Бог, наверно, умер. (За пятнадцать лет до знаменитой картины Феллини "8 1/2" Бергман поставил фильм о том, как не удалось поставить фильм). Впрочем, эта картина Ингмара создаёт впечатление, что Бог – не больше чем полицейский для этой жизни, как говорил русский философ Николай Бердяев.
«Вечер шутов» (1953 г.) – новое глубоководное погружение и, кажется, безысходное запутывание в водорослях людских отношений и человеческой психики. В отличие от «Тюрьмы», в этой ленте ещё более уверенное хождение в лабиринтах психологии и нечто новое – твёрдые выводы об обречённости человека.
За год до знаменитой "Дороги" Феллини, Бергман снимает фильм про бродячий цирк. И, надо признать – цирковая дорога шведа шире, извилистей и длиннее. Короче говоря, сложнее. И, идя по этой дороге, много вопросов возникает. Вопросы, которые режиссёр задавал себе всегда, вопросы, которые звучат во многих его фильмах. Живет ли человек по-настоящему или играет свою роль в жизни? Или всё вместе? И где тогда у него заканчивается игра и начинается искренность? Где в жизни цирк, а где театр (надменно-противоборствующий противник цирка в фильме)? Не все ли мы, вообще-то, шуты на этом свете? "Как люди живут в этом жутко грязном мире?" – спросим себя также словами главного героя. Можно ли пережить нескончаемую череду унижений и несчастий и как освободиться из железной цепи страданий?
А не женщины ли с их резко-переменчивыми словами и поступками, непредсказуемостью и нелогичностью, мимолётной продажностью и постоянным своенравием больше всего и делают нас шутами и являются главной причиной наших страданий? Правда, и Радость, и Утешение (с больших букв) не только ли они и дарят нам? И не точен ли один из шутов, рассказывая сон о своей опозорившей его ранее жене: "Мне приснилось, будто Альма сказала мне – "бедный муж, ты такой усталый и грустный, не хочешь ли отдохнуть?" "Да", ответил я. "Я сделаю тебя крохотным, как зародыш и ты спокойно уснёшь в моём чреве". И вот я забрался внутрь и крепко заснул, будто меня укачивали в колыбели. Я становился всё меньше и меньше, пока не превратился в семечко и не исчез совсем".
Сон шута – истинная правда. Тем и живём, тем и спасаемся. Поэтому и любим их. А они за это одаряют нас несущей надежду "улыбкой Кабирии". И эту жизнеутверждающую улыбку мы видим в самом конце фильма, за несколько лет до той, знаменитой феллиниевской – Джульетты Мазины.