Поэтому, когда капитан,
выводя меня на свет божий, вдруг упал и забился в судорогах,
пуская пену изо рта, шокированы были все кроме меня.
Круциатос, это больно, черт возьми! Крыски, ваша смерть не
была напрасной - техника нашла своего героя! Хорошо быть
начитанным!
К слову, на меня никто
и не подумал. Каких только версий не услышал - и эпилепсия, и
сердечный приступ, и отравление. Ничего общего с
действительностью.
А вот нечего было
хлопать своей немытой лапой мне по шее - здоровее был бы!
Поднявшаяся суета
вокруг Рогова дала мне возможность оценить новое место
пребывания. Если не ошибаюсь - все-таки Петербург, но здание
мне незнакомо. Что ж, здравствуй, столица!
Одиночка в Питере ничем
не отличалась от одиночки в Москве. Что поделать -
типовой проект. Всю ночь пытался настроиться на
предстоящую встречу, но выходило плохо. Лишь под утро забылся
тревожным сном с единственной здравой мыслью: "Будь, что
будет!".
А вот Милославский не
зря считается хитромудрым. Все мои заготовки на разговор он
поломал сходу - на следующий день первым в камеру просочился
Митька.
- Горыныч! Живой!
Змеюка подколодная, как же я за тебя переживал!
- Митяй! Вымахал,
отъелся! Да как тебя земля такого медведя носит? - с трудом
выбираюсь из крепких объятий и оглядываю сильно выросшего
брата.
- Навел ты шороху! Все
училище месяц трясли! Как ты?
- Как видишь - лучшие
апартаменты выделили! - рукой обвожу окружающую обстановку.
- Это временно,
разберутся. Горка! Как же я рад, что тебя, наконец, нашли! - и
снова бросается обниматься.
А уж как я-то рад,
не передать...
- Слушай, ты ж худой
такой, седой! Тяжко пришлось?
- Где седой?
Как седой?
Откуда?
- Вот здесь, - брат
проводит по едва залеченному месту удара берцем.
- А, здесь... Это меня
нашли так. Хорошо искали.
- Тихон Сергеевич! - в
камере появилось новое действующее лицо, - За что его так?
Почему он вообще в камере? Он, что, натворил что-то?
- Разберемся, Дима! - и
уже в сторону охраны, - Я его забираю!
Ну вот, пошла игра.
Ставка - свобода.
В кабинете
Милославского Митька опять бросился тормошить и расспрашивать меня,
но Тихон Сергеевич вскоре пресек разговор:
- Убедился, что
живой?
- Да.
- Тогда езжай домой. А
мы тут будем утрясать формальности. Потом наговоритесь.