Татьяна во всех заведениях лофта не была, но интерьеры, на ее взгляд, везде выглядели очень похожими – одинаковый индустриально-пролетарский стиль. Стиль этот отличался кирпичной кладкой, повидавшим виды деревом и грубым металлом, что переплетались во всех предметах внутреннего декора и мебели. А еще обязательным атрибутом такого дизайна являлись тусклые лампы накаливания, отдающие стариной и цивилизационной отсталостью. Но, несмотря на всю грубость форм и фактур, такое убранство вызывало чувство уюта и комфорта.
Арина села за любимый стол в углу зала, отстраненный легкой белой вуалью от остального пространства. Татьяна плюхнулась напротив на каркасный диван с множеством подушек с яркими геометрическими узорами и сразу схватилась за меню. Его подала пышнозадая хостес. Женщина, расстегнув жилет, оголила круглую грудь, обтянутую тонким топиком без лямок и рукавов. Из-под белой хлопковой полоски ткани торчали поролоновые чаши лифа с красно-черным ажуром. Девушка поняла, что Арина настроена закончить этот вечер не в одиночестве.
– А Лада когда вернется? – Татьяна выглянула из-за желтой картонки со списком подаваемых алкогольных напитков.
– Кто знает, насколько у ее отца хватит денег, – пожала плечами женщина, не поднимая глаз.
Бархатный голос испортила нотка обиды, но выражение лица оставалось каменным. Лада снова сбежала в Питер к отцу еще две недели назад. Татьяна тосковала по подруге и ее неубиваемой задорности, а еще по танцам на улицах города, потому что они теперь составляли значительную часть ее дохода. Арина никогда не признавалась, но тоже всегда сильно скучала по дочери. Это сразу отражалось в ее настроении, суровости взгляда и холодности тона. Девушка научилась по одному выражению ее лица опознавать, сбежала Лада или нет.
– Ну, давай спроси, о чем хочешь спросить с самого начала, – с усмешкой сказала Арина, пробегаясь взглядом по меню.
– Ничего я не хотела, – скуксилась Татьяна и спряталась за картонку, которая едва закрывала голову.
Щеки порозовели. Арина тоже научилась безошибочно угадывать ее желания и мысли, порой даже тогда, когда Татьяна сама для себя не могла их сформулировать, как сейчас. Ей казалось, она никак не могла себя выдать, ведь даже не думала о Вадиме. Все ее мысли до этого занимал неудачный экзамен, самобичевание и желание напиться. Но Арина нащупала ее боль на глубине души.