– Какой твой товар… Чего везёшь? – Спросил Дир, он был совсем седой, выше, шире и старше Аскольда, только так Олег признал, что это Дир. На поясе у Дира висел короткий меч, как игрушечный. У Аскольда висел меч посерьёзнее, но в таких красивых ножнах и с чистой, незахватанной рукоятью из заморской белой кости, что Олег подумал, что не вытаскивал Аскольд ещё своего меча из ножен.
Тогда Олег поклонился и велел поставить по греческому раскладному стулу, а сам махнул рукой на соседний корабль. Радомысл поднял на руках малого Игоря и пошёл с ним к Олегу и вдруг Аскольд вскочил, будто его ужалили – он узнал Радомысла по его рыжине…
– Ты кто? – заорал он на Олега и, тот увидел, что на Аскольда косится Дир и на его лице недоумение.
– Я привёз вам товар, – ответил Олег, взял из рук Радомысла маленького мальчика, который только что проснулся и глазел, готовый брызнуть слезами.
В это время на двух других кораблях Олеговы люди, которые людям Дира и Аскольда показывали мечи, мол, на продажу, против них эти мечи и обратили. Старый Дир узнал Олега и скинул пояс с мечом, железо грохнулась о дерево, а Аскольд попробовал выхватить свой меч, но очень длинным он оказался и Радомысл перехватил его руку у кисти, а другой вонзил в горло острый нож. Люди Дира и Аскольда побросали оружие и понурились. Люди Олега всех порезали и утопили.
Вот тут и дрогнуло время.
– Князь! – вдруг услышал он, и даже не услышал, потому что всё, что могло шуметь и греметь навалилось одновременно и ливень – вода заливала уши; и громы и молнии, и завывания ветра, и скрипел корабль; и выли ужи, как струны на гуслях, которые кто-то будто рвал сильными пальцами. Олег глянул, но ничего не понял и снова услышал: «Кня-я-зь!»
Он забыл про Дира и Аскольда, это всё прошло и не вернётся. Темноту взрывал свет факела на мгновения, но от этого глаза только слепли, и вдруг во вспышке молоньи он увидел Василису, это она звала его. Он кинулся по скамьям, несколько раз чуть было не сверзился в воду, так качало из стороны в сторону, но добежал и увидел, что в воде за кормой кто-то бултыхается и он кинул ведро, а сам крепко ухватился за верёвку. И дёрнуло так, как дёргает тот, кто хочет выдернуть у тебя эту самую верёвку из рук.
«Ухватился», – промелькнуло в голове, и он сильно потянул на себя, подтащил к корме, зацепился за пояс-сыромятину и штаны и вытянул… Радомысла.