– Что думаешь? – спросил он Фарлафа.
– Думаю, проскочим… – сказал тот, обернулся и крикнул: – Всех на вёсла!
На месте Олега сидел Радомысл. Олег видел, что он хочет что-то сказать, но сейчас было не до этого, да и что он мог сказать, кроме…
«Ну вытащил я его, и другого бы вытащил, и меня бы вытащили… Об этом можно и после!» – думал Олег и когда видел, что Радомысл хочет обратиться, нарочно поворачивался так, будто занят делом. А он и был занят: разве пройти пороги и не потерять ни людей, ни корабли, разве это не дело? И не он сам-один его делает, а Фарлаф, люди, но и Олег тут, а не где-то…
– Первый «Не спи» вон виднеется… – не оборачиваясь, зная, что великий князь за спиной, сказал Фарлаф. Олег стал всматриваться, но того, что приходилось видеть раньше, не увидел – не увидел высоких скал-камней, между которыми слабыми потоками текла бы вода.
Фарлаф будто услышал его мысли:
– Поднялась вода, водичка… мыслю так, что этот порог мы пройдём и не будем людей высаживать под хазарские стрелы, поднялась водичка…
Потому как это говорил тысяцкий, Олег понял, что, скорее всего «пройдём»!
Это было бы хорошо – не высаживать!
Смотреть на воду было страшно. Текущий прежде по глинам Днепр теперь нёсся по камням и лавам – широким плитам – и, хотя вода поднялась, она была прозрачная, чёрная и было видно, как под днище корабля улетают камни и острые, и плоские, а вода над ними заходится, как баба над убитым мужем или колдунья-ворожиха, когда кружится вокруг кострища. В некоторых местах, где стремнина только-только прикрывала острые вершины скал, вода бурлила и шла белой пеной.
Олег следил за первым и вторым кораблями, те шли то левее, то правее, – летели, несомые течением и управляемые веслами гребцов. На первом корабле был «тятя» того маленького лазутчика – Ждан, он стоял на носу. Велимид стоял на носу второго корабля, и Фарлаф третьего. Ждан поднимал правую руку и тогда правую руку поднимал Велимид, потом Фарлаф, а Олег встал на корме, чтобы гребцы других кораблей его видели, и тоже поднимал правую руку, чтобы поднимались весла по правому борту, а гребли левым и наоборот. Когда поверхность становилась чистой, тогда гребли оба борта и появлялся ветер, начинавший шевелить волосы и бороду.
Наконец-то Олег повернулся – сколько шло ладей, было не сосчитать, но все, и следующая, и пятая, и десятая, и двадцатая, дальше нельзя было не сбиться – много – и у князя появилась надежда, что все прошли бурю и стрелы хазар.