– Видели бы вы, какое плечо у него выходит!
– Как это выходит? – удивлялась Габриэла, и Димитрий долго смеялся на такие её вопросы:
– Я имею в виду, как он рукав вшивает.
Первые дни все его расспрашивали о семье Аксельрода, о том, что они едят, какая обстановка в доме, мебель, посуда. Димитрий простодушно рассказывал всё с восторгом, не замечая, как всякий раз замыкалась в себе Габриэла. В эти минуты она словно возвращалась в прошлое, в Яссы, в свой большой дом, где она помогала во всём Иону, везде успевала: и по хозяйству, и в поле. Все были ухожены, всюду порядок. И что с ней происходит сегодня. Эх…
Сёстры же, узнав, что у старого портного есть две внучки их возраста, на пару лет младше Димитрия, подшучивали над ним:
– Ты наверняка всё свободное время поцелуйчиками занимаешься?
– Нужны они мне с поцелуйчиками, – смеялся он, для него это уже было в прошлом. – Вы бы лучше учились хорошо в школе, чем о поцелуйчиках думать.
– А мы всё успеваем, – отвечали сёстры, и тут уже все смеялись вместе.
Когда Димитрий приходил, всем было хорошо. Габриэла, хоть и ревновала его к семье Аксельрода, теперь была уверена: её старший сын станет настоящим мастером.
Было воскресенье. Прекрасный осенний день. Деревья уже ярко горели разноцветной листвой. После проливных дождей земля на обочинах подсохла, но пыли ещё не было. Многие фруктовые деревья отдали свой урожай, и в воздухе стоял неописуемый запах свежесорванных яблок.
Ион и Габриэла сидели на скамеечке у двери. Сидели просто так, радовались солнцу и хорошему дню. Дети после обеда бегали где-то с друзьями, Димитрий был у Аксельрода.
После первых попыток купить дом Ион не брал жену с собой, помня, как сильно она расстроилась тогда. Да, цены были нереально завышены, словно все сговорились. Всё, что Ион смотрел сам, было им не по карману. Иногда уложиться, в принципе, можно было, но Ион не хотел оставаться совсем без денег, необходимых на мебель, посуду, домашний скот, птицу. А врачи для Габриэлы? Нет, он не мог на это пойти.
Неожиданно мягко, без звука у калитки остановился экипаж Моше.
– Карета подана, православные, – улыбнулся он, поклонившись.
Он был, как всегда, в белой рубашке, в жилетке и мягкой фетровой шляпе с декоративным пером. Немного украшена была и сбруя Тотеле и Момеле. Ион всегда любовался этим экипажем, этими лошадьми, миролюбивыми, не то что его мерин Дракула, который не мог стоять на месте, вечно рвался куда-то, не подпускал к себе людей. Хотя и трудяга был необыкновенный.