Эти мысли пролетели мгновенно. Вслух же Моше только произнёс:
– Ну что же. Вы сделали свой выбор. И вы понимаете, что я не могу и не буду в этом участвовать, – и ушёл в спальню, закрыв за собой дверь.
Никто не успел произнести ни слова, но когда он почти сразу вышел обратно с баулом в руках, то заговорили все. Каждый хотел как-то смягчить, изменить, исправить происходящее. Сердце Моше дрогнуло. Вновь надежда обволокла его, как это было уже много раз сегодня. Единственное, что ему хотелось услышать в это мгновение, – голос своей Хайки:
– Папа, я сделаю всё, что ты скажешь, только не оставляй нас.
Но, повернувшись в ту сторону, где стояла его старшая, самая любимая дочь, он увидел её рядом с Димитрием. Они стояли, держась за руки, всем своим видом давая понять, что никто и ничто не разлучит их ни в эту минуту, ни вообщекогда-либо.
Всё. Он медленно отстранил детей, Розу, коротко бросив ей: «Смотри за детьми», – и вышел. Наступила тишина, и в этом полном отсутствии звуков все стояли и смотрели на дверь. Но Моше не вернулся.
Роза осторожно приоткрыла дверь, выглянула: Момеле и Тотеле покорно стояли во дворе в ожидании, когда их уже заведут в тепло, накормят и пожелают спокойной ночи. Снег давно растаял, поэтому было довольно темно. Во дворе никого больше не было.
Моше ушёл. И никто его больше никогда не видел.
Семья ждала, надеялась, верила всяким слухам. Один раз даже было сообщение, что будто Моше видели в Нью-Йорке. Но Сара и Мотл, живущие там уже много лет, сразу опровергли это:
– Неужели мы бы не знали, что родной брат находится рядом с нами? Да куда бы и к кому он тут мог обратиться? Что, мама с папой учили его английскому языку?
Эти доводы, особенно последний, окончательно развеяли надежду. И ещё долго в каждом письме и в частых переговорах с Сарой и Мотлом обсуждался этот вопрос. Хотя все понимали, что если в это страшное и непредсказуемое время о человеке долго ничего не слышно, то никакого чуда не могло произойти.
Шёл 1939 год. Два усатых дьявола, параноидально потирая руки, втягивали Европу и весь мир в самую страшную войну в истории. Что стоила жизнь одного человека в аду, где правили бал два подобия человекообразных – Гитлер и Сталин? И если в глазах Гитлера только начинал отражаться огонь под кипящими котлами преисподней, то прищуренные глазки второго монстра, Сталина, уже давно пылали страшным адовым пламенем. Многие годы методично уничтожались и бесследно исчезали в концлагерях, пыточных подвалах, незаселённых районах Севера и Сибири миллионы советских людей, лучшие представители интеллигенции и военные специалисты.