27 000 лет втроем. Секс и власть в каменном веке - страница 26

Шрифт
Интервал


– Инерция человечества огромна, – ответил профессор, – например, в Средневековье в Англии существовала правовая норма – когда двое мужчин спорили, они могли подраться на дуэли и выживший считался правым. Мол, бог таким образом указал на правильную точку зрения. Так вот, это суеверие признали незаконным только… в конце XIX века.

Некоторое время мы шли молча. Надо сказать, что говорить на Садовом кольце трудновато, впрочем как и дышать. Мы нырнули в переулок. Стало тише.

– Простите, что поднял эту тему, должен вам признаться, это ведь почти не имеет смысла. Человечество обречено, – сказал ученый с такой интонацией, будто вспоминал неудачную партию в покер, – мы спасаем пятимесячных недоношенных младенцев и тратим миллиарды на социализацию людей с врожденной инвалидностью, коллекционируя миллион генетических мутаций, которые передадим следующим поколениям. Мы обрекаем людей будущего на жуткие муки. Черт возьми, какой утонченный садизм! Хотя, впрочем, не слушайте меня, я антрополог, мне можно. А вот если об этом заговорите вы – вас как минимум назовут фашистом.

Альберт дружелюбно улыбнулся.

– Красота спасет мир, – пожал я плечами, хотя никогда до конца не понимал этой фразы, – возможно, нам поможет искусство?

– Да-да! Хорошо, что вы напомнили…


Фигурка тарпана из пещеры Фогельхерд, Германия.

Вырезана из кости мамонта, размер 4,8 см.

Создана задолго до приручения лошади – около 33 000 лет назад.

Первое искусство

и глубина его проникновения

Это был дождливый день. Охотники не пошли за добычей и довольствовались запасенным мясом. Все сидели по хижинам и занимались разнообразным бытом: кто-то выделывал шкуры, кто-то строгал кремень. Тиа и ее младший брат Мий сидели у очага и сшивали шкуры в одежду огромными иголками, выточенными из бивня мамонта.

Волчонок, до сих пор остававшийся без имени, сидел снаружи хижины под дождем. Никому не приходило в голову взять его с собой внутрь.

Ари молча сидел у костра и чиркал по земле палкой. Не хотелось ни есть, ни говорить. Время от времени он поглядывал на Тиа и тут же отводил взгляд. Непонятно, что было более болезненно – видеть ее или не видеть.

Внезапно он схватил кость мамонта и принялся резать ее кремневым скребком.

– Эй, Ари, эти наконечники из кости Моа ненадежны, – спокойно сказал ему опытный Дор.