Боковым зрением я заметила, как Веня в пол оборота изучает мое лицо. Бесконечно чужое и близкое, как он когда-то выразился, всегда неизменное и всегда новое. Он блуждал взглядом по каскаду волос, частично касающихся его плеча, дотрагивался до кожи, наверняка отмечая про себя ее несовершенства и огрехи в потерявшем под конец дня всю свою свежесть макияже. Он всегда был внимателен к мелочам. Ни одна деталь, ни один элемент не могли ускользнуть от него, когда речь заходила о его интересе. Только так можно сохранять контроль и самообладание. Хотя бы на какое-то время… Ведь он знал, полагаю, куда более прекрасные, более умные и чистые лица, но и знал также, что нет на земле другого лица, которое обладало бы над ним такой властью. Но разве не он сам наделил его ею?
Я перенесла вес с ноги на ногу и, затаив дыхание, чуть потянула покоящуюся ладонь на сгибе его руки. Он сразу же уловил попытку моего движения и будто стремясь сохранить нечто зыбкое и ускользающее, сильно сдавил локоть. Я взглянула на него исподлобья. На его небрежно причесанных волосах играли резкие блики света.
– Ты мне руку сломаешь, – заговорила я, повернув голову так, что почти касалась носом его шеи чуть выше воротника.
– Главное, чтоб жизнь не сломал, – ответил он, опустив голову чуть ниже дозволенной точки субординации.
– Осмелишься? – усмехнулась я, обдавая его шею порцией горячего дыхания. – Уж кто только ни пытался!
– Кто бы там ни пытался, – я пытаться и не собираюсь, – парировал он с присущей категоричностью.
– Предупреждаю, на мне красная помада!
– Это опасно?
– Очень! – Прищурилась я, растягивая губы в улыбке. – Представляешь, один миг, и Всё может быть в помаде.
– Всё – всё?
– Абсолютно. Даже тот, кто рядом.
– Ты прямо, ангел – искуситель, – его губы снова тронула усмешка, а глаза смотрели так, будто собирались еще что-то добавить, но в последний момент передумали.
– Ангелам место на небесах, а здесь мы все друг друга стоим, – ответила я, целенаправленно упустив эту параллель из виду, и остановилась на нем внимательным взглядом. – Я не искушаю и не преследую. Я действую открыто, и те, кто следует со мной, как правило, делают это исключительно по своему выбору и свободной воле, нежели по моему убеждению.
"Убить тебя мало, тварь такую, с ангельским твоим личиком, томными золотистыми глазами, неуязвимую за броней своей красоты", – тут же дочитала я Венину недосказанность, но вместо этого услышала: – Искушать – значит быть произведением искусства. Изначально. С момента создания.