– Кого его? Виктора Сергеевича? А куда он делся? – спросила я, совсем растерявшись от бессмысленного разговора.
– А вот скоро и узнаешь, деточка! – хрипло рассмеялась Нинель Крокодиловна и отключилась.
Её смех ещё долго скрипел в моих ушах, лишь очередной звонок телефона смог прервать его. Я приняла вызов и услышала голос Ольги:
– Ева, я нашла в интернете эти знаки…
– Не надо, не говори ничего, – перебила я её, еле сдерживая обуревавшие меня эмоции. – На сегодня хватит! Завтра поговорим об этом, а то у меня голова пухнет уже. Бабуся сама позвонила, представляешь?
– И что говорит? – удивилась Ольга.
– Завтра подробно расскажу, но ничего путного, бред сумасшедшей. У меня Вадюшка выиграл в международной олимпиаде, Димка сейчас приедет с пиццей, я фруктов купила. Приходите с Андрюшей, отметим это дело, – предложила я.
– Конечно, надо отметить! Всё, собираемся. Ждите! – ответила сестра и положила трубку.
Минут через сорок мы все сидели за столом, остаток вечера прошёл весело и спокойно. Все попытки сестры поговорить о странной бабусе и её проделках, я пресекала на корню и может, поэтому эту ночь я спала, как младенец. Впервые за последнюю неделю мне не снились сны.
Утром я проснулась в полном одиночестве. Часы показывали десятый час утра, дверь спальни была закрыта. Из приоткрытого окна доносились приглушенный визг детей, гуляющих в соседнем садике. Я улыбнулась, потянулась в кровати и мысленно поблагодарила своих мужчин за это чудесное утро. Женщины, которые вынуждены вставать рано утром, чтобы приготовить завтрак на всю семью и отправлять кого в сад, кого в школу, кого на работу, меня поймут! Это, действительно, царский подарок от любящих мужчин!
Телефон на тумбочке замигал, я взяла трубку и услышала возмущённый голос сестры:
– Нет, ну ты даёшь, Матильда! Спишь, что ли, до сих пор? Давай, поднимайся и дуй на Московскую, я уже здесь.
Матильда – это свидетельство крайнего недовольства или, наоборот, в очень редкие случаи, восхищения моей сестры. В 90 х годах, когда вся страна упивалась мексиканскими сериалами, многие имена нам были в диковинку и воспринимались нами больше, как ругательство. Мы с сестрой были подростками, и как-то само собой повелось, что когда сестра злится на меня, то обзывает Матильдой или Матильдочкой, но это уже когда она откровенно бесится. Я же ей присвоила имечко Леопольдина или Леопольдочка.