В такие морозы приходилось обнаженными руками резать мясо. Уж слишком большие испытания на выносливость.
До февраля крупных сражений не было. 1—го февраля началась атака и с воздуха, и с земли, и с моря. Наша часть блокировала ДОТ. В это время погиб мл. лейтенант Егоров, герой Советского Союза. Я его сам в гроб укладывал. Ноги «окоченели», так что не влазили в гроб. Долго я бился, чтоб уложить его. Состоялись похороны по всей форме. Батальон с выжидательной позиции у перекрестка Бобошина переехал на исходную, ближе к противнику. Каждый день выходят машины из строя, были убитые.
7.2. Приехав с обеда на исходную, я увидел в землянке 7 человек убитых из нашей части. У кого нет головы, у кого ногу оторвало и т. д. У нас, в танковой части, раненых было меньше, чем убитых.
9 февраля был издан приказ командующего фронтом Тимошенко о всеобщем наступлении. Вскоре прочли этот приказ, поговорили о конкретном его выполнении. 11 февраля наша часть полностью двинулась в атаку.
123 стрелковая дивизия, с которой мы взаимодействовали, прорвала на правом фланге линию Маннергейма. Но борьба происходила на высоте 65,5. Здесь было несколько ДОТов, одну из которых я осмотрел после. Вся высота была минирована, проволочные заграждения, рвы, надолбы.
Сколько жертв поглотила эта высота в 10—15 га территории!
Когда танкисты шли в бой, в особенности на эту высоту, они прощались друг с другом, крепко и надолго заключая один другого в объятия, писали предсмертные записки. Но когда подходили к препятствиям, никаких колебаний не было. Смело смотрели смерти в глаза. Когда оказывались в большой опасности экипажи: или мотор встал, или гусеницы слетели, или по башне танцуют пули и снаряды, не проникающие внутрь лишь потому, что попадают в броню не под прямым углом, а рикошетом, – в этих случаях расстреливают остатки снарядов и с пением «Интернационала» погибают в горящей машине, если, конечно, враг успеет его поджечь. Но так кончалось редко. Из самых трудных положений наши люди выходили с победой. И на высоте 65,5 победили мы. Здесь действовали кроме нашей 20—ой танковой бригады Т—28 и другие легкие бригады. Кроме того, были приданы несколько телетанков, т.е. управляемых по радио. Эти—то танки пускались вперед. А за ними шли наши танки. Но пока телетанки идут до надолбов – эффект поразительный. Из дотов летят пули, снаряды, бьют по этим танкам, прожигают броню, и все же танки идут вперед и вперед. Но как только дойдут до надолбов, заползут на них так, что гусеницы уже не цепляются за землю, а танки сидят на днище, тут и загвоздка. Танки подвергаются разрушительной силе огня. И остальные танки останавливаются. А пехота дальше уже никак не пойдет. Танки – их защита. И всей операции – капут. Стали делать так: саперы проделывают проходы в надолбах, и потом уже танки движутся на больших скоростях к ДОТам. Закрывают телом амбразуры, и тут уже приступают к действию саперы, взрывая ДОТ, а за ними пехота уничтожает живую силу совместно с танками. Так была взята высота 65,5.