– Говорит, папа её, скорее всего, – крикнула я в ответ.
– Папа? – удивилась Ольга. – Странный папа какой-то!
– Почему странный? – улыбнулась я, подходя к ней. – Почему это не может быть её папа?
– Как-то не вяжется его образ с образом отца! – сказала Ольга. – Ладно, теперь ждём, что он нам расскажет о себе.
– Нам ли?! – усмехнулась я.
– Ну, тебе. – поморщилась Ольга. – А ты нам! Какая разница!?
Старая маленькая часовня с серыми, местами замшелыми, стенами окружена разномастными памятниками и крестами. Вон новенький широкий памятник из чёрного мрамора, вокруг него ограда из тяжёлых чёрных цепей, с привалившимися к ним похоронными венками. А вон старый, когда-то белый, огромный памятник в виде ангела, немного покосившийся и заросший высокой травой. Вокруг всё было подёрнуто белёсой дымкой… Как и тогда в квартире Рудака. Стоял шелест летней листвы и щебет маленьких пичужек. Одна из них прыгала с оградки на оградку, словно что-то ища и настороженно оглядываясь в мою сторону. Я неторопливо побрела по узкой тропинке, что огибала часовню в поисках входа
И что я здесь делаю?! Размышляла я во сне обходя вокруг часовню в очередной раз, так и не найдя что-либо похожее на дверь или окно.
«Спасибо, что поздравила Татьяну, – услышала я уже знакомый голос за спиной. – Это я тебя сюда привёл.»
«Зачем? Ты так и будешь прятаться у меня за спиной?» – проворчала я.
«Нет, – услышала я тихий смех, – можешь поворачиваться».
Я быстро, боясь, что опять не успею его увидеть обернулась. Моему взгляду предстал молодой мужчина. – среднего роста, худощавый, тёмные вьющиеся волосы причудливо вились вокруг высокого лба. Одет в стиле а-ля 90ые – джинсы «варёнки», как будто вываренные самостоятельно на кухне в ведре с белизной, голубая джинсовая куртка и клетчатая флисовая рубашка под ней. Мужчину можно было бы назвать вполне привлекательным, если бы не тусклый, полный страдания взгляд карих глаз, которые даже, не смотря на лёгкую улыбку, оставались печальными.
«Здравствуйте», – растерянно произнесла я.
«Здравствуй, Евлалия, здравствуй! – все так же улыбаясь, кивнул мужчина и показал рукой вперёд. – Пойдём, я тебе кое-что покажу.»
Мы прошли немного вперёд и оказались у широкой кованой оградки, крашенной в серебристый цвет. За ней расположились три захоронения. Два высоких памятника из серого мрамора были без надписей, а на третьем, пониже, белыми витиеватыми буквами, было написано «Гаврил Косачек». Под именем шли цифры, но как не пыталась я их разглядеть, так и не смогла – они плыли у меня в глазах, словно под толщей воды.