Собаки прекращают свой бег по кругу и, словно по команде, весело и дружелюбно несутся вслед за ней по пыльно дымящейся под их лапами дороге.
Общество зачарованно смотрит вслед шествию, забыв про автобус.
День разгорается.
Вверху – бездонная синева.
Вокруг – тишь, покой и умиротворение.
Россия.
«Холст. Масло».
______________
>1 Я вернусь (англ. яз.).
Всё хорошо под сиянием лунным,
Всюду родимую Русь узнаю…
Быстро лечу я по рельсам чугунным,
Думаю думу свою…
Н. А. Некрасов
«Железная дорога»
Дорога до Москвы из российской чернозёмной глубинки занимала пять часов.
Пять часов на скором поезде.
Пять часов после летнего месячного отпуска, после отдыха, после пребывания в родном доме.
После воспоминаний, смеха и балагурства.
После сладкого сна в саду в сени трёх высоких клёнов на сене под огромным звёздным августовским небом в начале семидесятых.
После шуток:
– Смотри! Спутник!
– Где?
– Да вон! На Кумарёвку пошёл! А дальше – на Лапоток.
Каждую ночь братья разглядывали космос и ждали, когда в этой бездонной чёрной бесконечности, усыпанной несметным количеством разнокалиберных звёзд, появится одна большая светящаяся точка и проследует на север – на Кумарёвку.
Но отпуск у обоих закончился. И они, переделав в родительском доме все необходимые работы, поклеив обоями комнату, напилив отцу с матерью гору дров, возвращались домой к своим семьям, младший – в Москву, а старший – в Ригу, где нёс «трудную службу» «вдали от России».
В свежей утренней прохладе сосед довёз их на пыльном зелёном грузовике до железнодорожной станции, где они с трудом взяли билеты в красном кирпичном здании вокзала. А потом ждали поезда у ног выкрашенного серебрянкой вождя мирового пролетариата, указывавшего вытянутой по обыкновению вперёд рукой на видневшийся вдалеке кусок родного поля, где отец убирал когда-то комбайном рожь, пшеницу и ячмень, а они подростками помогали ему.
Поле в лучах поднимавшегося яркого алого солнца было огромным, простираясь жёлто-золотым великолепием и ширью до самого горизонта. И там почти за самой кромкой между небом и землёй остался дом родной с яблоневым садом, кустами смородины, бревенчатым колодцем напротив окна и малинового цвета лазоревыми цветами, как в тех бунинских лесостепных местах называют мальвы.
Насмотревшись в преддверии годовой разлуки с разрывающей и ноющей тоской в сердце на родной пейзаж, братья дождались наконец поезда.