К середине второго класса мной была проглочена уже вся имеющаяся в доме детская литература. Однажды во время уборки мама вытащила с антресолей какую-то коробку, где среди прочего обнаружилась глянцевито блестящая книжка с красными буквами «Детям о Ленине». На обложке был нарисован весёлый человек в кепке в окружении мальчиков и девочек. Я схватила книжку и запоем прочитала её за воскресенье. Она меня потрясла: там говорилось о рабочих, которые работали-работали, да всё равно едва сводили концы с концами, о таких же бедняках-крестьянах и о том, как к тем и другим наконец пришёл Ленин и показал им, что можно жить иначе. Выходило, что этот Ленин был добрым как раз к таким людям, как мы с мамой. Разволновавшись, я решила завести с родительницей серьёзный разговор:
– Мама, ведь большевики принесли всем счастье. Крестьянам дали землю, а нам – завод телевизоров. Как же так получилось, что большевиков убрали? И по телевизору говорят, что Ленин плохой, и хотят снести его памятники.
Мама слегка удивилась таким речам и, конечно, спросила, откуда я это всё взяла, а после моего объяснения сказала:
– Раньше так говорили, теперь эдак. Раньше всех нас учили, что Ленин святой, а теперь оказалось, что чуть ли не бандит. А вообще воровать много начали они, эти большевики.
– Да ты что?! – поразилась я. – Они же народу служили.
– Раньше, может, и служили. А потом стали тоже себе грести всё больше да больше, а людям – шиш. Вот возьми меня – пятнадцать лет проработала на заводе в медсанчасти. И где благодарность? Значок дали. Сейчас вовсе зарплату не платят по три месяца. Бросило нас государство. Выживает каждый, кто как может. Мы вот благодаря бабушкиной пенсии существуем.
Мне сделалось грустно. На заводе телевизоров работал ещё и мой отец, которого я никогда не знала, и в моей голове всё связалось в один узел – Ленин, завод, отец. Выходило так, что пока заводы принадлежали народу, отец работал, делал телевизоры и был здесь, в Красноярске. А потом заводы отобрали какие-то предатели, и отец ушёл далеко, далеко… Где-то он теперь?
* * *
Мне очень понравилось, что маленького Ленина в книжке все звали ласковым именем Володя. Я начала называть так своего друга – правда, не на уроках, не при всех, а только когда мы оставались одни. Это бывало на переменах или на продлёнке, когда большую часть детей уже разбирали, и оставшиеся ребята парами или поодиночке разбредались на всём пространстве школьного двора.