Нисколько не преувеличивая свою занятость, я провел каждый день до назначенного инженеру в посещениях своих постоянных пациенток, которых у меня имелось более чем достаточно. Доход мой вполне соответствовал необходимым тратам и даже позволял откладывать средства на грядущий переезд в какую-либо из нежных стран, затерявшихся между подводными вулканами и теплыми течениями. Только вечером предшествующего дня, когда Кабросс зачитывал мне расписание, я уловил незнакомое имя и вспомнил о тягостной необходимости. Отвращение мое оказалось слишком велико и прорвалось к моим губам, искривив их, превратив в гримасу надменного отчаяния.
– Я вас предупреждал, – Кабросс пожал плечами. – Теперь уже поздно отступать, это повредит вашей репутации.
Приходилось соглашаться с его правотой. Местное общество достаточно настороженно относилось к приезжим и легкость, с которой оно приняло меня объяснялась прежде всего рекомендацией моего однокурсника, родившегося в этом городе, вернувшегося сюда по окончании обучения, но вынужденного прервать работу по причине ухудшившегося здоровья. Несмотря на это, мне стоило немалых усилий избавиться от настороженной сдержанности по отношению к себе и только после того, как мне удалось облегчить состояние нескольких влиятельных женщин, жен чиновников и офицеров и сделать тем самым более приятной жизнь их мужей, меня стали приглашать на ужины, официальные мероприятия и карточные игры, в которых я, благодаря своему слуге достиг немалых успехов. По моим расчетам, мне предстояло провести в том городе еще около пяти лет и представлялось крайне неблагоразумно портить сложившееся обо мне благоприятное мнение, выражавшееся в получении от некоторых клиентов весьма дорогостоящих подарков.
Утро четверга встретило меня привычной головной болью, участившейся в последнее время, постепенно перебиравшейся со лба к вискам и тем самым внушавшей мне изрядное беспокойство. Проснувшись, я некоторое время ворочался на кровати, вытягивая и сгибая ноги, стараясь изгнать из них судорожное напряжение, изгибался, пряча голову в намокших от пота подушках в попытке устранить болезненное покалывание в мышцах плеч, разглядывал пробивавшееся сквозь узкую щель между черными, в золотистых розах шторами лезвие солнечного света, раздумывая, следует ли мне позвать Кабросса, поглядывая на занимавшие половину прикроватного столика часы, чей позолоченный круглый корпус держали на полусогнутых руках две пышнотелые бронзовые девы. Черные стрелки, недвусмысленно намекавшие формой на целеустремленные фаллосы проникали в покрасневшие от возбуждения цифры, пронизывали их и оставляли позади себя, обмякших, сомневающихся в собственном рассудке, мечтающих лишь о возвращении сладостных страданий. Отбытие из дома, назначенное мной на половину десятого, казалось теперь слишком ранним. Заставив себя расслабиться, я лежал на спине, рассеянно осматривая комнату и мечтая о том великолепном дне, когда мне не придется подниматься так рано и исполнять свои скучные обязанности и я смогу до полудня находиться в постели с книгой, а затем, отправившись к морю, буду писать картины, наслаждаясь существованием в том виде, в каком оно только и могло показаться мне приятным.