– Навряд-ли она решится на подобное. Если потом не хочет искать свое белье по всему Доброславу, – ответил Рома.
– Что-что ты там вякнул? – раздалось из открытой двери нового дома. – У меня со слухом все в порядке. Так что смотри как бы тебе не пришлось в гараже селиться!
– Ладно-ладно, успокойтесь оба. Рома просто шутит.
– Как мило, что ты все еще так хорошо о нем думаешь, – снова раздалось с открытой двери. – Даже после всего, что он натворил.
Последние слова Алина бросила почти шепотом, пока он проносил коробки мимо ее комнаты – так, чтобы их мог услышать только брат. Рома снова улыбнулся (сегодня точно необыкновенный день), вспомнив последние дни в прошлой школе. Да, прощальный подарок для тех уродов вышел что надо.
– Уже поздно, вещи разберем уже завтра – после ужина из макарон и сосисок привычным безапеляционным тоном заявила мама и на этот раз никто с ней не посмел спорить.
Рома завалился на старую кровать и она отозвалась ему скрипами ржавых пружин. При слабом свете уличного фонаря виноградная ветка, похожая на лапу неведомого чудовища, слегка постукивала в окно его новой комнаты.
В последние секунды осознанности он представил, как бесформенное покрытое струпьями нечто тянет дрожащую изъеденную червями остатки того, что когда-то было рукой к его окно. Оно просит помощи, оно просит впустить погреться.
«Первым же делом завтра срежу к чертям этот виноград» – подумал Рома и тут же провалился в сон.
Последние лучи оранжевого солнца прокалывали соломянные крыши наполовину погрузившихся в темноту мазанок. Темноту, в которой не было ничего – кроме кучи тел, сваленных у въезда в хутор. Бесформенная, отвратительная, но в тоже время притягивающая взор, она переливалась, обретая все новые и новые очертания под светом горящей усадьбы.
Зрелище настолько ужасающее, что полностью скрывало мерцающий огонёк факелов, в прикрытых ставнями окнах шинка – последнем уцелевшем здании в умирающем поселении. И судя по разносившимся во все стороны исступленным женским крикам и мольбам, жизнь скоро покинет и его.
С последними лучами солнца с запада явился всадник. Призрак в ярко-рыжей вспышке умирающего дня, он возник и тут же исчез под покровом ночи, чтобы через несколько минут снова материализоваться в ярком свете догоряющих остатков особняка местного пана.