).
Львова. Ярославчик, не части! Тебе вредно пить так много.
Гашек. Не указывай мне, что делать! Разве ты забыла заповедь: «Жена, да убоится мужа своего!»
Львова (ища сочувствия у подруги). Что за напасть! И подумать только, я вышла замуж за Ярославчика только потому, что он, единственный из моих знакомых, кто в рот не брал ни капли спиртного.
Ксена и Артур (в один голос изумленно) Немуже бить!
Львова. Лопни мои глаза, коли я вру! Когда моя мамаша (оглядывается на Гашека)…княгиня в нашем родовом поместье решила угостить его шампанским, Ярославчик щелкнул каблуками и сказал: «Целую ваши ручки, мадам, но я не пил, не пью и до самой смерти пить не буду!»
Ксена. Ужасни!
Львова. Почему ужасно? Ах да! Странный чешский язык, никак не привыкну, что знакомые слова совсем иное обозначают. Ужасни – это удивительно. Для меня было ужасни, когда я на пароходе впервые увидела Ярославчика навеселе. А как в Прагу приехали, он и не просыхал.
Артур. Cest une histoire incroyable! Я думал, в России все пьют водку.
Гашек. В России столько выпито при царях, что сейчас там сухой закон. Что до Чехословакии, то у нас нельзя не пить. Во-первых, климат не такой здоровый, как в России. Во-вторых, чехи должны из патриотических соображения поддерживать народные промыслы: пивоварение и торговлю. Если я брошу пить, пан Инвальд и другие трактирщики разорятся. Артур, наливай скорее. Я не вынесу мысли о том, что Лекса понесет убыток!
Ксена (с чисто женским любопытством). Принцезна, расскажите, как вы познакомились? Вся Прага судачит о вашем браке.
Львова. О у нас был такой роман, такой роман! Мы с мамашей жили в Уфе, я работала наборщицей в типографии, а Ярославчик был у нас секретарем ячейки коммунистической партии. Вот он меня и сагитировал на совместную жизнь. Потом я поехала за ним в Сибирь, в Красноярске мы расписались. Ярославчик сказал, что он свободен. Я ведь не знала о том, что в Чехословакии у него остались жена и ребенок (плачет).
Гашек (гневно бьет кулаком о стол, так что кружки подпрыгивают). Шура, хватит об этом!
Львова. Молчу, молчу!
(Львова утирает слезы и берется за балалайку. Она тоскливо смотрит на жадно пьющего мужа и сквозь слезы напевает).
Мой миленок, как теленок,
Только разница одна:
Мой миленок пьет из кружки,
А теленок из ведра.