– Ну да. В июне ей исполнилось восемнадцать, мы
собирались подать заявление после этой моей командировки. Её мать даже стала составлять список нужных гостей из своего, так сказать бомонда, но Наташа её пыл охладила … Папа, брось, я всё понимаю. Я помню свои ощущения, когда первый раз поймал её взгляд.
Михаил глубоко затянулся и сказал тихо:
– Она единственное, что мне Господь послал в жизни. Без неё может быть многое, но главного не будет.
– Так что ты здесь рассиживаешься?! Иди к ней и делай предложение. И не тяните со свадьбой!
– А как…
– А вот так! И с загсом договоришься, конфет не жалей, и, если её ещё не выпишут, попросишь священника придти в больницу. Уверен, что не откажет. Всё, не теряй времени, иди.
Наташа сделала небольшой глоток, вино она выбрала по совету метрдотеля. И вообще она с ним долго шепталась, пока Михаил ходил за предварительными закусками к витрине салат-бара. Он не хотел ей мешать и он подошёл к столику только тогда, когда она поманила его рукой.
Она сделала ещё один глоток и задумчиво произнесла:
– Ты, наверное, ломаешь голову, почему я пригласила тебя сюда сегодня? Перебираешь дни и даты? Напрасно. Мне просто нужно поговорить с тобой об одной вещи. Но это попозже. И не хмурься, никаких неприятных сюрпризов тебя не ждёт. Кстати, про вид. Вот скажи, почему ты всегда так победительно выглядишь? Как вспомню, как ты пришёл ко мне в больницу! Громовержец! Знаешь, если бы я тебя тогда уже не любила бы до умопомрачения, влюбилась бы сразу. Есть, что вспомнить!
Он стоял у входа в больницу и внутренне собирался. Так, второй этаж, первая хирургия, девятая палата. Предпоследняя дверь по правой стороне. Медицинский пост в начале коридора.
Он несколько раз глубоко вздохнул, насыщая кровь кислородом. Теперь адреналинчику – он представил, как мать диктует Наташе письмо. Готов? Готов. Ну, капитан, вперёд!
Гремя подковками по каменному полу, он вошёл в вестибюль и направился прямо к лестнице. Охранник сунулся было наперерез, но как будто запнулся и остановился. Поднявшись на второй этаж и глядя перед собой, Михаил двинулся по коридору. Какие-то белые халаты, крики… Он шёл, не оборачиваясь. Вошёл в палату, подошёл к кровати, с которой на него таращилась Наташа, придвинул с грохотом ногой табурет и сел, не снимая фуражки.