Часто плачут люди, вспоминая детство,
Плачут по утрате матерей:
На маму и на детство можно опереться —
Крепче нет опоры и верней.
Уходя из дома, делались взрослее,
Грелись у костров, где горячо,
Но ничего на свете не было теплее,
Если рядом был мамин бочок.
Любовь человека к Родине, к матери, к окружающей природе, в которой рос и мужал, к людям, с кем жил и бескорыстно делился хлебом и солью, эта любовь “звала к перу, перо к бумаге”, эта любовь обогащала мир привлекательностью и всеобъемлющей красотой человеческого бытия.
Понятно, что на жизненном пути встречались преграды, порой не преодолимые для одного человека, но всему человечеству они путь-дорогу не загораживали.
Подумали ужаснулся. Это я о чём? Или о ком? Об умирающем товарище, стоящим на краю незнаемого? Из него назад в живое человеческое братство не возвращаются: оно братство, усопшего похоронит, брешь в своих рядах собой прикроет – встанет рядышком плечом к плечу и зашагает в будущее без него.
И горько сознавать, что уходящий человек, день за днём отдававший свою жизнь за благо России называться Россией, уже никогда не встанет в ряды её защитников.
За каждодневной суетой людям не замечаются катафалки, бегущие к погостам.
Приходится констатировать, что современное городское общество
Привыкшее играть с судьбой-злодейкой в салки,
Не охнет, не вздохнёт, увидев средь машин,
Везущие беду и траур катафалки
В том ритме, что для мёртвых и живых один.
Везущие беду и бегущие. Будто на радостях. А ведь в них – бывшие россияне. А их – на предельной скорости и к могилке. Без положенных почестей – словно их не заслужили. Прохожие видят беду и молчат. А могли бы если не прокричать, то хотя бы подумать:
Да, подвела жизнь итоги,
Впереди, может, ад, может, райские кущи;
Есть надежда – воскреснем, как боги,
В памяти живущих.
Они вспомнят нас былыми,
Какие мы у них в памяти всплыли,
Может, весёлыми, может, злыми,
Но мы тогда были.
Мы были у жизни во власти,
Учились, работали, любили, дружили,
И свою толику личного счастья
Мы заслужили.
Но никто никогда не узнает
Истинную нашу ценность,
А она измерится адом иль раем
В доме небесном.
Молчит и Родина.
Рыдания родственников не в счёт.
В современной России слёзы россиян плохо видятся, плач – не слышится.
Глухота.
Только тоненький голосок очаровательной девчушки:
– Деда, ты не заболел?