– Не стоило бить его ногой, – холодно заметила она.
– Верно. – Ее глаза вспыхнули гневом, и мне это понравилось. – Не следовало этого делать. Наверное, я сильно разозлился. Лучше уйди.
Она ушла, и я услышал, как закрылась дверь в спальню.
Барроу неуверенно сел и поднес руку к лицу. С пальцев на манжеты потекла кровь. Он тупо посмотрел на нее и дотронулся рукой до горла.
Я наблюдал за ним, присев на край стола.
– Отсюда до Большого Медвежьего озера две мили. Мимо дороги не промахнешься. Просто иди вниз по склону. Не доходя до озера, увидишь гостиницу. Там переночуешь. А теперь убирайся.
И тут он выкинул нечто неожиданное. Обхватил ладонями лицо и заплакал. И я понял, что он законченный трус.
– Вставай и выметайся, – произнес я с отвращением. – Меня от тебя тошнит.
Он поднялся и на нетвердых ногах двинулся к двери. Прикрывая рукой глаза, он хныкал, словно обиженный ребенок.
Я поднял сотню и десятку и сунул ему в нагрудный карман.
Он, как ни странно, поблагодарил. Позеленев, как купюры.
Я довел его до входной двери, сунул в руки сумку, стоявшую в прихожей, и выпихнул под дождь.
– Ты мне не нравишься, – сказал я. – Так что не попадайся мне больше на глаза.
Он спустился с крыльца, и его поглотили дождь, ветер и темнота.
Заперев дверь, я постоял в прихожей. Голову и грудь сдавило как тисками, и ужасно захотелось выпить. Но кое-что нужно было выяснить незамедлительно, а значит, с выпивкой придется повременить. Я прошел к спальне и рывком открыл дверь.
Ева стояла у туалетного столика, скрестив руки на груди. Ее взгляд был настороженным.
– Он ушел, – сообщил я, остановившись в дверях. – Я отдал ему сто долларов, которые ты была ему должна, и он даже сказал спасибо.
Выражение ее лица не изменилось, и она не проронила ни слова, лишь напряглась, как загнанный в угол зверь.
Я не сводил с нее глаз.
– Тебе его не жаль?
Ее губы презрительно скривились.
– С какой стати я буду жалеть мужчину?
После этих слов стало окончательно ясно, что она собой представляет. Не было смысла обманывать себя дальше. В общем, я и не думал, что Барроу лгал: история о сделке звучала вполне правдоподобно. Но я до последнего надеялся, что это ложь.
Значит, она была женщиной, которая принадлежит всем, кто платит. А ведь по ее виду и не скажешь. И она посмела игнорировать меня. Она – женщина, на которую в обществе смотрели как на парию, – имела смелость не обращать на меня внимания. Внезапно мне захотелось задеть ее как можно больнее.