Вот так размокший затертый газетный клочок предрек судьбу Мии и стал символом ее горя.
Лишь стальная воля и стоический самоконтроль позволяли ей возвращаться из мира ненависти и обиды на никчемных публицистов к реальной жизни, пускай та и была полна боли и страха за сына.
«Если бы они застали, то несчастье, которое выпало на нашу долю… – думала она. – Этого всего бы не случилось…»
Может, она и права?
Не исключено, что даже у таких черствых на вид супругов Блейк где-то глубоко внутри бьется сухое сердце… И чем черт не шутит, оно бы им подсказало отречься от страстно любимой ими идеи, послужить отправной точкой в иной череде событий?
Да, возможно, они направили бы свои голоса на призыв помочь несчастному ребенку. Рассказали бы миру про аномалию, погубившую столько местной фауны и утопившую флору в огненном жаре засухи, поведали о утреннем звездном небе…
Но эта череда событий не для Мии Крафт – и уж точно, абсолютно точно, не для самого Джим-Джима.
В очередной раз погрузившись в раздумья, Мия допоздна просидела на кухне при свече, сжимая роковой газетный клочок.
Движения пламени неохотно огибали ее пальцы, будто бы боясь задеть бледную иссохшую кожу.
Утирая больные от слез глаза, Мия наклонилась над догорающей свечой. Ее голова напоминала полый тавил[16], а удары, которые она ощущала изнутри, были похожи на гонг по ушным перепонкам.
Еще чуть-чуть, и вокруг останутся лишь темнота и она, окруженная запахом многовековых могил.
Удар, еще удар…
Полый тавил – до тех пор, пока ее рука не поднесла кусок газеты так близко к пламени, что тот пискнул и начал медленно тлеть. Голова наполнилась мыслями о сыне.
Прозвучал последний удар. Кухня залилась лучами утреннего солнца. Она не была одна в этом склепе, ее ждал сын.
Четвертый день рождения восьмилетнего Джим-Джима
Июль 1864
Радость в жизни молодых супругов стала роскошью. Лишь изредка, приоткрывая глаза поутру и притягивая к себе сонную жену, Даниэль позволял себе забыться.
Он медленно гладил ее темные волосы, пропуская шелковистые пряди сквозь пальцы, глубоко вдыхал аромат ее бархатистой кожи – так, будто они сейчас уйдут под воду, укрываясь морской пеной.
Пускай всего на несколько минут, но его жизнь переставала пульсировать болью, а этого времени ему хватало, чтобы найти в себе силы начать новый день.