Ежедневные прогулки стали его способом сохранить связь с реальностью. Ким выгонял себя на улицу каждый день, когда не было когеренции, если только директор Юстиан не объявлял комендантский час. Ким придерживался выработанного графика, потому что любая пауза на «Талеме» заполнялась гноем сомнений. Лишь непрерывная деятельность, целеустремлённая, с нотками любопытства, спасала Кима от давящего чувства, будто стены «Талема» смыкаются всё сильнее. Бродя вдоль забора, Ким уподоблялся утке, которая плавает по краю полыньи, мешая ей замёрзнуть.
Завтракал он обычно дома, комбинируя фудпринты по рекомендации кулинарного бота, сочетая пасты из водорослей, насекомых и бобов. Обедать же он предпочитал в общей столовой, хотя требовалось преодоление, чтобы выходить к людям без необходимости. Эти ежедневные вылазки шли под лозунгом «врага нужно знать в лицо», хотя именно лиц он не видел. Все с сотрудники «Талема» существовали в полной анонимности: из личных подробностей Ким запоминал лишь форму их подбородков и пальцев рук.
В столовой, наблюдая за брожением «талемцев», Ким старался понять, тюремщики они или его союзники. Подчиняясь волчьему инстинкту, он не доверял никому, кроме, может быть, психолога Стеллы.
Ким замер, уставившись на слабое отражение Стеллы в панорамном стекле «Триага», за которым виднелась площадь и фрагмент береговой линии в просвете зданий. На фоне пенящейся воды проступали очертания лица Стеллы и её глаза.
Ким увидел их впервые и смутился, словно это были груди. Стелла стояла с поднятым визором и легонько касалась нижних век, проверяя упругость. В этих движениях было что-то раскованное и почти пошлое, отчего Ким почувствовал и возбуждение, и желание уйти. За последние два года он много раз видел лица людей глазами флюентов, но ещё ни разу не заглядывал под визоры «талемцев».
Стелла оказалась не настолько симпатичной, как рисовала фантазия Кима при взгляде на её губы и подбородок. Она представлялась Киму аккуратной миловидной женщиной, сохранившей детскую открытость лица. У настоящей Стеллы был несколько бугристый нос и близко посаженные глаза, что придавало ей вид более упрямый и земной. В невозможности видеть лица были свои плюсы.
Внезапно заметив Кима, Стелла шлёпнула по визору, и он упал с клацающим звуком, сделав её привычной маленькой женщиной с невидимым детским лицом. Её настоящий образ так полоснул Кима, что он боялся поднять глаза.