Дубровский привык закрывать глаза на большую часть троекуровских выходок, если дело касалось бездумной траты денег на всякий вздор, но тут его передернуло.
Рабочий, известное дело – не охотничья собака, может и на бетонном полу поспать, на комкастом сыром матрасе. Радушный и грубовато-доброжелательный, когда речь шла о гостях и друзьях, Троекуров, очевидно, имел особенности зрения – у него было свое слепое пятно, в пределах которого он ни черта не видел. Дубровский вновь посмотрел на машины, но рыжеватый матрас неизменно притягивал к себе взгляд, словно червоточина. Ему стало так горько от этого зрелища, так горько, что его боевой товарищ, некогда лично метнувшийся из Кандагара в Ташкент на первом же борту, чтобы до кровавых соплей избить начснаба за поеденные молью и расползавшиеся в руках одеяла, которые тот прислал для отправки солдатам на передовую… Андрей Гаврилович только крякнул, махнул рукой и вышел вон.
В воротах гаража он столкнулся с тем самым красношеим бойцом. Дубровский сдержанно кивнул ему, думая, с чего бы начать разговор, как вдруг солдат, выжидательно глядя на него, на одном дыхании выпалил:
– Вы из больницы? Сенька вон там – в бытовке. Чего вы так долго не ехали-то?
– Какая еще больница? Какой Сенька? – нахмурился Дубровский.
– Я думал, вы врач, – растерялся солдат. Он бросил лопату в на гору строительного мусора и вытянулся во весь рост, сунув в карманы руки в строительных перчатках. – Мы тут мешки тягали, и Сенька надорвался, – пояснил солдат. – Сказали ротному, что врача надо, а то Сенька уже третьи сутки кровью ссыт. Ну и вот…
– Сколько вас тут? – спросил Дубровский. Если раньше троекуровский цинизм, который тот давно научился маскировать под детское простодушие, приводил его в недоумение, то теперь он почувствовал нечто резкое, ставшее с годами непривычным, но мгновенно расправившее побитые артритом плечи. Старики часто не помнят, что такое холодная ярость, но не Андрей Гаврилович. Он-то ее помнил, а ярость не забывала Дубровского никогда и с готовностью приходила по первому зову.
– Трое, – пробормотал солдат и вытер нос перчаткой. – Нас командир прислал, строить. Ротный раз в неделю приезжает, пожрать привозит.
Тут он замялся, явно раздумывая – просить или нет.
– А у вас не будет рублей пятьдесят? Хавки купить.