– Может, уже пойдем? – подхватила ее под локоть спутница помоложе.
Но старуха резко высвободила руку:
– Еще нет, Джесс.
Она шагнула к девочке, и ее взгляд стал таким напряженным, что Стар вскинула подбородок и попятилась, сжав руки в кулаки.
– Он говорит, что ты – потерянный конец.
Девочку пробила дрожь.
– Знаете, мне этого не надо, – быстро пробормотала она и поспешила на другую сторону улицы.
Когда Стар неверным шагом, спотыкаясь, возвращалась к своему месту на каменной ограде скверика, вслед ей донеслись последние слова Люси:
– Деточка, я свожу все свои потерянные концы.
Она посмотрела на желтый стикер, висящий на зеркале в ванной:
«Вымой руки!»
Джесс сняла его, перевернула липкой полоской вверх и, положив пока на тумбу, принялась чистить зеркало. Она тщательно натерла и без того безукоризненную его поверхность, хорошо прошлась по краям, воображая неподдающиеся пятна от воды и брызги зубной пасты. Наконец, оценивающе оглядев зеркало, Джесс кивнула: «Это можно вычеркнуть из списка». В доме они жили вдвоем, имея на выбор аж четыре ванные, – так что зеркало, понятно, и без того было чистым. Просто теперь оно выглядело еще чище, но Джесс была не прочь над ним потрудиться, несмотря на то что было воскресенье и Люси не раз уже пыталась подбить ее взять выходной. Джесс любила работать и предпочитала делать хоть что-нибудь, нежели ничего.
Она прилепила стикер на прежнее место и взглянула на часы. Было девять утра. Время завтрака. Поразительно, как изменилась ее жизнь после той знаменательной среды, и Джесс сама дивилась, как быстро она включилась в свою новую роль и сжилась с Люси. Эту старушку трудно было не полюбить, хотя порой она и являла собой странное сочетание феи-крестной и провинциальной ведьмы.
В тот первый свой вечер в Пайн-Лейке, когда Джесс была принята на работу, она прошла вслед за Люси по дороге за магазином к большому серому дому в викторианском стиле, примостившемуся на лесистом горном отроге над городком. Джесс сочла, что архитектура дома как-то странно сочетается со строениями в стиле Дикого Запада, идущими вдоль главной улицы, так и называвшейся Мейн-стрит, на что Люси ей сообщила, что этот городок – вообще оригинальный экземпляр и был построен ее родителями, переехавшими сюда из Бостона.
Джесс убрала чистящие средства и спустилась по широкой лестнице, скользя ладонью по гладким деревянным перилам. Внизу лестница с обеих сторон закруглялась, выходя в просторную прихожую с высоким потолком. Излюбленной деталью в этом доме у Джесс были вычурные светильники, закрепленные внизу на концах перил. Это были совершенно одинаковые, зеркально копировавшие друг друга чугунные скульптуры чешуйчатой змеи, наполовину заглотившей желтую сферу. По ночам светильники испускали бледно-желтое сияние, отражавшееся от гладкого паркета и наполнявшее весь дом уютным теплым светом. Люси называла их «балясинными лампами», утверждая, что они существовали в этом доме с самой его постройки.