Тошнота. Головокружение, гнев, отчаяние… Не может быть!.. Снова тошнота.
Рвота.
Уничтоженная, сломленная, оглушенная, выблевав всю желчь в унитаз, Сабина появилась в офисе без всякой косметики, надеясь, что коллеги, увидев ее, не схватятся за стоящий в приемной дефибриллятор, чтобы вернуть ее в мир живых. Однако по глазам Джимонди она поняла, что новости не кончились и что ее психоэмоциональное состояние быстро отойдет на второй план. В некотором смысле все это принесло ей даже видимость облегчения.
– Здравствуйте, доктор. У вас был с кем-то боксерский поединок и вы проиграли?
– Ага. Нокаут в первом раунде… Ну и черт с ним. Какую еще скверную новость ты мне приготовил?
– Нардо Баджо едет сюда с адвокатом, чтобы дать свидетельские показания.
Сабине вдруг стало легче – точнее, согласно теории доминантной боли, известие отвлекло ее внимание.
– Что? А зачем? А самое главное, откуда ты это узнал?
– Он сам сообщил мне на автоответчик, мы только что прослушали запись. Сегодня рано утром он, как и все, просмотрел газеты, позвонил своему адвокату и назначил ему встречу в комиссариате в восемь утра. Невиданное дело, доктор, я просто не знаю, что сказать…
– О господи, уже восемь без пяти!
– Доктор, ну вы же знаете, что надо сделать, и сделать быстро. Если доктор Плачидо вам не ответит, звоните дежурному магистрату и запрашивайте инструкции. Если мы тут проявим собственную инициативу, нарвемся на неприятности.
– Боже, ну и денек, Джимонди… Ну и денек!
* * *
Роберто ответил после долгих гудков притворно спокойным голосом. Сабина надеялась, что телефон будет выключен, но доктор Плачидо был слишком серьезным профессионалом, чтобы в отпуске забыть о своих обязанностях, тем более относящихся к работе.
– Доброе утро, доктор Монделло. Я так полагаю, что у нас есть новости по делу Брульи?
Голос у Роберто был бодрый и деловой, но при появлении номера Сабины на дисплее он никогда не умел сделать вид, что ничего не случилось. Судя по голосу, ему не удалось отойти от жены подальше. А имея рядом Маддалену, тоже магистрата, Роберто уже не мог отговориться служебной тайной, чтобы избавить ее от разговоров о работе. К тому же он, вероятно, боялся, что Сабина заведет речь о содержании утреннего сообщения.
– Доброе утро. Прошу прощения, что тревожу вас во время отпуска с семьей, но мне очень нужны неотложные указания по текущему делу.