Время перемен
За три месяца пребывания в пресс-хате сменилось несколько лиц, кто участвовал в моём прессе. Беспредельщики прибывали и убывали. Кто-то уезжал на этап, кого-то переводил в другую хату кум, так как они не могли справиться с поставленной задачей. Неизменными лицами были только армянин Эдик, который помимо котла стал смотреть и за хатой, и грузин Махо. Они остались вдвоём из старого кумовского состава и уже не могли творить беспредел при других арестантах. Меня по-прежнему представляли другим беспредельщиком и скинхедом, но прессовать уже боялись.
В тот период на тюрьму заехал вор Мамука Гальский. Посадили его на спецкорпус, который располагался на первом этаже нового корпуса. Однажды, когда меня везли на продлёнку110 в суд, мне удалось пообщаться с ним на сборке. Я объяснил вору ситуацию, опустив момент о беспределе со стороны пиковых, ибо доказать это не было возможности, а без доказательств я бы прослыл интриганом. Я пояснил, что сижу по бритоголовой теме и меня объявили беспредельщиком, хотя в пределах тюрьмы за мной таких поступков не было. Жулик ответил, что за образ жизни и мировоззрение спроса нет и никто отстранять меня от общих дел не имел права. Вернувшись в камеру, я прямым текстом поставил всех в курс, что решил вопрос с Мамукой и являюсь порядочным арестантом. Возразить против слов вора никто не мог. С того дня я жил в хате на полных правах. Если до этого убивал время читая книги и рисуя, то сейчас стал принимать участие в тюремной жизни. Научился гнать дорогу, вести тачковку. Воровские понятия уже тогда знал хорошо, так как в хате регулярно велись дискуссии на эти темы, которые я внимательно слушал со своей шконки. Гадьё, прессовавшее меня, могло только злобно стискивать зубы, но сделать что-либо боялись, так как понимали, что теперь беспредел всплывёт.
Вскоре Эдик получил срок на суде и стал ждать «законку». Словить законку – значило получить постановление, что приговор вступил в законную силу. По закону, осужденному даётся десять дней после приговора на то, чтобы написать кассационную жалобу. В случае её отсутствия приговор вступает в законную силу, и арестант едет на зону. Так же жалобу мог написать прокурор, несогласный с мягким, по его мнению, решением суда. В этом случае арестант тоже остаётся в тюрьме до рассмотрения. Когда Эдик словил законку, кум, поняв, что его затея не удалась, решил раскидать хату по разным камерам. Это стандартная практика для пресс-хат на чёрных тюрьмах. Камеру с кумовскими собирают для пресса нужного арестанта, а после достижения цели либо провала, хату раскидывают. Так случилось и с нашей камерой. Когда всю хату заказали со всеми вещами, Эдик сказал, что теперь смотрящим за котлом становлюсь я, и тюремный общак едет со мной. Не знаю почему он принял такое решение. Видимо разглядел во мне те качества, которые должны быть у человека при такой ответственности. А может не хотел, чтобы я поднимал вопрос за их беспредел. Но так или иначе, котёл поехал со мной.