Четыре года назад
Впервые я увидела Клима, когда официально выросла из коротких штанишек и юбочек, едва прикрывающих ягодицы. В наш продвинутый век девочка становилась девушкой, когда родители замечали, что дальше тянуть уже некуда и пора приобретать гардероб, достойный взрослого человека. То есть вступать в зрелость. Длинные брюки, блузы и платья, фуфайки и пальто. Сапожки вместо тяжелых ботинок, практичные, но изящные туфли на лето. Это было неимоверно дорого. Поэтому как правило совпадало с праздником в честь дня рождения, когда девочка официально признавалась взрослой. И была приглашена на обед к столу общины, а потом вливалась в стройные ряды молодёжи. С этого времени можно было подавать заявление на прохождения тестирования в школу. С мальчиками все было немного сложнее. Они доказывали свою зрелость походом в Заповедник. И лишь потом их представляли обществу. Для меня официальный возраст зрелости наступил в четырнадцать. Я плохо помню чопорный ужин в общине, помню только, как младшая сестра моей мамы, Лиз, утащила меня переодеваться, как я примеряла у зеркала в полный рост новые темные брюки длиной ниже щиколотки, изящные лодочки и фуфайку с высоким горлом цвета морской волны. Как распустила темно-русую косу и собрала немного вьющиеся волосы в свободный хвост на затылке. Помню, как щелкнула застежка-молния на новой кожаной куртке, как я надевала шлем, залезала на байк позади Лиз, и мы поехали к клубу. Из окон приземистого одноэтажного здания начала прошлого столетия гремела музыка. У входа стояли многочисленные байки и несколько машин. Большая редкость в нашей общине. Особенно у молодёжи. Несколько парней курили, сидя на ступеньках старой каменной лестницы, ведущей в зал. Лиз остановилась почти у самого входа, лихо заложив вираж. Стащила шлем, позволив золотистым кудрям рассыпаться по спине.
– Ребята, встречайте Крис! – закричала, перекрывая грохот музыки.
Все разговоры мигом прекратились, музыка стихла, сидящие на ступенях парни поднялись.