Картонные стены - страница 38

Шрифт
Интервал


– Не любите вспоминать?

– Не люблю… Ладно я – Андрей не любит! В каждом доме есть темы, на которые не принято говорить вслух. Это одна из них.

Варвара Сергеевна решила не отступать:

– Это может быть очень существенным, понимаете? Любые вещи, которые кажутся неважными, оставленными где-то в прошлом… Именно они могут дать ключ к тому, что произошло с вашей подругой.

– Господи… Алинка всегда, в отличие от меня, спокойная была, как удав, даже на удивление! Будто костюм защитный умела на себя надевать. Хамство, унижения – все разбивалось о какую-то невидимую защиту. И… уж не думаете ли вы, что какой-то обиженный в прошлом клиент мог через десять лет выследить ее и похитить? Ах-ха-ха!

Смех у Жанны был пьяный, оскольчатый, в нем, словно запоздалые отголоски, слышались нотки утренней истерики.

Затушив последнюю за этот день папиросу, Самоварова внезапно почувствовала сильнейшую усталость. Сначала было подумала, что из-за скандинавской ходьбы. Пошевелила ногами, расправила плечи – нет, тело в тонусе, она даже чувствовала себя бодрее, чем обычно.

Усталость была исключительно эмоциональной.

– Жанна, давайте поступим следующим образом: вы отдохнете, подумаете, возможно, вспомните что-то еще, а может, рискнете рассказать о том, о чем не принято говорить в этом доме… Утро вечера мудренее.

Молодая собеседница кивнула и с явным облегчением выдохнула.

Словно ей в помощь мобильный в ее кармане нахально растрезвонился голосом какого-то русского рэпера.

Самоварова скосила глаза, и ей удалось разглядеть имя, высвеченное на экране.

В пол-одиннадцатого вечера Жанне звонил какой-то Михалыч.

15

Из дневника Алины Р. 28 апреля.

Пишу теперь часто, как работу выполняю – мои неловкие попытки покопаться в собственной душе. Или в собственной правде?

Вчера зачем-то выпила с Жанкой.

Когда захмелела, едва сдержалась, чтобы не рассказать ей о В. После приступа стала вспоминать о нем постоянно, даже не каждый день, а почти каждую минуту. Сидела и чувствовала, как с трудом заталкиваю в себя рвущиеся наружу слова.

Но подруга, сама того не зная, пришла мне на помощь, переведя разговор на Ливреева.

Это было ожидаемо. Все наши разговоры с ней уже больше месяца заканчиваются только одной по-настоящему волнующей ее темой – нашим бравым прорабом. Как же меня это бесит!

Пришлось сидеть с ней, пока она наконец не прикончила бутылку вина, слушать не слушая, продолжая думать о своем.