Наконец Ризинау улыбнулся.
– Молодой Лев! Я боялся, что вы окажетесь помехой на пути Великой Перемены. Я понимал, что вы нам необходимы, из-за вашей популярности как среди простых людей, так и среди знати, из-за ценности, которую вы представляете для вашей матери – но я был уверен, что нам придется волочить вас в будущее силком! – Он ухватил Лео за плечи, от чего его ногу пронзила боль. – Но теперь я вижу, что нашел в вас родственную душу!
И он подтащил Лео еще ближе, окутав запахом пота и розовой воды, и расцеловал в обе щеки.
Лео едва сдержался, чтобы не боднуть ублюдка прямо в его жирное лицо. Вместо этого он, следуя примеру Савин, улыбнулся как можно шире:
– Мы с вами оба отцы. Я принес в мир двоих новых детей, вы же – целую новую нацию!
– Весьма уместная метафора, Молодой Лев! Никакое рождение не происходит без боли. Без крови. Без риска. Но, тем не менее, это всегда повод для радости!
– Однако новорожденные очень нежны, – заметил Лео. – Они нуждаются в защите.
– Какое понимание! – Ризинау посмотрел на него едва ли не с восхищением. – Вы проникли в самую суть! Пишите ваши письма, гражданин Брок! Я сам позабочусь, чтобы их доставили по назначению. Мы шагнем в новое будущее вместе!
И он хлопнул Лео по плечу, после чего повернулся и зашагал прочь в сопровождении своих охранников.
– Шагнуть не шагнем, но хотя бы пропрыгаем, – пробормотал Лео.
Опустив взгляд, он увидел, что его бесчувственная рука вывалилась из-за отворота куртки, а он даже не заметил. Ему пришлось подковылять к голове Байяза и неловко прислониться к носу мага, чтобы, тяжело дыша, запихнуть бледную обмякшую ладонь обратно между двумя пуговицами.
– Никак это инспектор Тойфель!
Гуннар Броуд был все таким же огромным. Его глазные стекла и татуировка лестничника никуда не делись. Но он стал как-то жестче. Возможно, трудные времена содрали с него всю мякоть, обнаружив то, что было внутри.
– Никак это капитан Броуд!
Он недовольно покосился на знаки различия на своем рукаве:
– Даже не знаю, откуда взялась эта глупость.
– В последнее время так можно сказать практически обо всем.
Она уперла ладони в бедра, вдавив кончик большого пальца в то, которое снова занемело, и нахмурилась, глядя в дальний конец моста. Людей еще не было видно, но звуки уже доносились. Знакомые звуки: гнев, ищущий выхода.