И,
конечно же, пресса, среди которой так же, как и в других «мужских
профессиях» встречается все больше женщин, от молоденьких барышень
до прожженных жизнью матрон. И, разумеется, есть немалое количество
циничных и острых на слово мужчин. Ну, тут ничего не попишешь,
пресса есть пресса. Эту беспокойную братию моя власть любит и
целует в носик, не забывая подкармливать и устраивать им всякие
дармовые фуршеты, да прочие пикники с «сувенирами». В том числе и
сегодня. Конечно, эта публика не всегда соответствовала строгому
протоколу Двора, но с этим приходилось пока мириться, время
настоящего кремлевского пула еще не пришло.
Впрочем, что репортеры всякие, если наибольшим
диссонансом с обстановкой и духом церемонии составляли как раз те
самые аграрии, многие из которых были именно тем самым «сиволапым
мужичьем», большей частью одетые либо в солдатскую форму, либо кто
во что горазд. Попадались экземпляры даже в лаптях. Я велел пускать
всех, не взирая и не препятствуя из-за отсутствия придворного
дресс-кода. Пусть едут потом по своим деревням и рассказывают
жуткие небылицы про то, как они с самим Царем общались в Кремле.
Кремль-то мои дворцовые службы потом отмоют. А пиар – животное
полезное.
Слава, слава нашему Царю!
Слава, слава земле родной!
Слава
героям Руси Святой!
Ура!
Ура! Ура!
Что
ж, всему приходит конец и Андреевский зал не стал исключением.
Звучит «Боже, Царя храни!» и мы, повернувшись к залу, стоя слушаем
Гимн Империи, ожидая возможности занять наши
места.
Торжественно звучит голос
Бенкендорфа:
-
Дамы и господа! От лица всех верных подданных российской короны, мы
нижайше просим Их Величества занять Престолы Российской
Империи!
Помогаю Маше взойти на ее трон, и она, с едва
заметным облегчением, величественно воссела на Престол
Всероссийский. Я ее понимаю. Для нее сейчас это всего лишь кресло.
Просто кресло, не слишком-то удобное, но которое необходимо занять
во время очередной государственной церемонии, будь она неладна.
Сколько их было и сколько их будет еще, церемоний этих. А тошнит ее
конкретно сейчас! И как мы так поедем в
Константинополь???!
Камер-фрейлина Иволгина, во главе свиты фрейлин,
поправляет мантию Императрицы и занимает свое предписанное место
среди «женской части» придворных. Единственная из них, кто не в
платье, а в парадной форме поручика Сил специальных
операций.