Кроме того, насколько мне известно, Ольга Кирилловна
рвется записаться на фронт и мечтает попасть в
авиацию.
Покорный слуга Вашего Императорского
Величества,
Генерал Свиты граф Александр Петрович
Мостовский,
Имперский Комиссар,
Чрезвычайный и Полномочный Посол Российской Империи
во Франции».
Выдыхаю и поднимаю взгляд на Машу. Ее глаза веют
опасностью. Понимаю, насколько вся эта тема ей неприятна. И будь на
ее месте другая женщина, то грандиозный скандал был бы мне
гарантирован. Впрочем, будь на ее месте другая женщина, то я бы ей
и не говорил об этом. Тем более на именины.
Токсикоз и гормональная перестройка организма могут
выкинуть любые чудеса, и реакция могла быть совершенно
непредсказуемой. Но, таков был наш уговор изначально, и изначально
Маша требовала от меня «расчета по прошлым долгам». И
грехам.
Императрица одарила ненавидящим взглядом стоявший на
столике стакан воды и лишь после этого посмотрела мне в глаза. И я
видел, как в ее зрачках постепенно угасало пламя гнева, загоняемое
вглубь железной волей.
- Ты
не можешь отказать. Это твой сын, даже если он сам не знает об
этом.
Она
помолчала, взвешивая слова. Наконец, она
выдохнула:
- Я
хочу увидеться с ней.
Непонимающе смотрю на нее.
- Но,
прости… Зачем???
Маша
качает головой.
- Я
хоть и русская, но я итальянка. А итальянцы очень темпераментные
люди. И очень ревнивые. И я не хочу строить фантазии и терзать тебя
необоснованными глупыми подозрениями…
Жена
запнулась, но затем сказала с каким-то
удивлением:
-
Впрочем, этот месяц изменил многое во мне. И дело тут не в
беременности. Точнее, не только в ней. Все, что произошло, мой
перелет на дирижабле вокруг всей Европы в Москву, наша безумная
свадьба в Марфино, коронация, дворец Меллас в Крыму, победа над
османами, грандиозная битва при Моонзунде, мой головокружительный
полет в Псков, Псковское Чудо, благословенный ливень, Петроград,
Кронштадт, вновь Москва, все эти тысячи и тысячи паломников на всех
станциях нашего пути, те тысячи падающих на колени в Пскове – все
это изменило меня. Я больше не та романтическая барышня, какой была
еще пару месяцев назад, беззаботно гуляя по залам Квиринальского
дворца. Корона Империи – очень тяжелое украшение. Гораздо тяжелее
той роскошной диадемы, которую ты подарил мне в Риме на мой день
рождения. И я знаю, что твоя корона значительно тяжелее моей. И я…
Я хочу снять хотя бы часть груза с твоей души. Давай встретимся с
госпожой Мостовской вместе.