Вверху приведена более полная цитата, но здесь нам важно понять, достиг ли Минский в своём переводе поставленной цели? Отчасти да, достиг. Его перевод всё-таки более современен. Однако и у Минского встречаются слова, которые сегодня уже не употребляются, например, такие как: «молвил», «промолвил», характерные для поэтической речи XIX века, например, в поэзии Пушкина, да и то, в основном в «сказочной» поэзии. Также в его переводе нередко встречаются слова с просторечными окончаниями: «затаивши», «родивши», «воздевши». Кроме того, и неровность стиха («кривизна» по выражению Пушкина) у него нередко присутствует.
В целом перевод Николая Минского занимает достойное место среди русских переводов Гомера. Он имеет свой стиль и узнаваемый лаконичный язык.
Достоинство перевода Минского ещё и в том, что это первая попытка полного перевода «Илиады» Гомера на действительно современный литературный русский язык, а не на искусственно созданный язык, как это сделал Гнедич.
5. Язык Вересаева
О языке перевода Викентия Викентьевича Вересаева нужно говорить отдельно. Гомероведы не очень уважают его перевод за то, что Вересаев позволил себе заимствовать многие строки у предыдущих переводчиков. Поэтому, говоря о языке его перевода, нужно вести речь не только о профессиональной, но и об этической стороне вопроса: то есть, имеет ли право переводчик заимствовать чужие строки для своего перевода.
Вот как Вересаев оправдывает это своё право. В предисловии к своему переводу он вполне честно признаётся:
«В основу своего перевода я кладу перевод Гнедича везде, где он удачен, везде, где его можно сохранять. (…) Я считал возможным вносить в перевод также отдельные удачные стихи и обороты Минского. И если от заимствований качество перевода повысится, то этим все будет оправдано».
Насколько это этично? В строго профессиональном смысле, это, конечно, можно считать некоторой компиляцией, заимствованием или даже плагиатом по современным меркам определения интеллектуальной собственности. За это Вересаева не любят многие гомероведы-переводчики. И совершенно напрасно. Ведь на этом вопрос этики ещё не заканчивается. Этот вопрос необходимо рассматривать не только с одной стороны, но и с другой. Не только со стороны ответственности перед своими коллегами литераторами и переводчиками, но и со стороны ответственности перед читателями. Кто из них главней? Читатель или критик? Это становится более ясным, когда мы определим, для кого работает литератор, для критика, или для читателя. Вот тут и встаёт всё на свои места.