И он протянул обладателю берета какую-то маленькую карточку с потрепанными краями. Тот небрежно взял ее двумя пальцами и посмотрел на просвет.
– Да на хрена нам твой документ. Ось кажи, будь ласка, котра година?
Эту странную фразу изрек пулеметчик и оба солдата снова согнулись в диком хохоте, хотя никто и не думал доставать из кармана часы.
– Сидай, хлопчику – ось бачимо що ні москаль!
После этих, казалось бы, бессмысленных слов, один из двоих вынужден был даже опереться на машину, чтобы не упасть от смеха. И все же было что-то неуловимо знакомое в этих дурацких фразах, но память снова подводила.
– Проезжайте – сказал человек в берете, мельком взглянув на пассажиров.
Он вернул водителю непонятную карточку, взял под козырек (никакого козырька у берета, разумеется, не было) и добавил:
– Счастливого пути!
Троица вернулась к баррикаде и двое в касках оттащили щиты, освобождая проход. Машина осторожно тронулась с места и медленно миновала штабеля каких-то ящиков, неестественно длинный броневик, высоко сидящий на множестве огромных колес и маленькую пушку с очень длинным стволом. Несколько солдат без касок, сидящих на здоровенном бревне, ели из открытых консервных банок, используя почему-то маленькие вилки, вместо привычных Всеволоду деревянных ложек. Автомобиль увеличил ход и вскоре застава осталась далеко позади. И только тогда он вспомнил, где уже слышал и про "который час" и про "садись, парень". Это был старый, замшелый анекдот про петлюровцев и китайца, только вместо "москаля" там фигурировал "жид".
– Две тысячи восемнадцатый – шепнул паренек, снова перегнувшись с правого сиденья – 17-е сентября 2018-го года.
– Спасибо – так-же тихо отозвался Всеволод.
Женщина посмотрела на него с ленивым удивлением. А ему вдруг стало тепло и спокойно и куда-то исчезло нечеловеческое напряжение последних дней и часов. Стало легче, потому что наконец-то появилась какая-то ясность, хотя, если быть объективным, настоящей ясностью здесь и не пахло. Неясно было все, буквально все, от того, кто все эти люди и что происходит вокруг, до того, как ему добыть документы, еду и одежду. Но объективным быть не хотелось и он непроизвольно заулыбался во весь рот. Так вот он оказывается каков, пресловутый побочный эффект двигателя Райхенбаха. Что же он делает со временем, этот безынерционный двигатель? Мотор удивительного автомобиля тихо гудел, убаюкивая, и он начал вспоминать…