Если же какое-то одно из них верно – почему непременно то, что случайно досталось вам вместе со страной рождения? Не нужно обладать чересчур саркастическим умом, чтобы однажды подумать: “Ну не примечательно ли, что почти каждый ребенок исповедует религию своих родителей и всякий раз именно она оказывается единственно верной!” Мало что вызывает во мне столько отвращения, сколько эта привычка метить малолетних детей религией их родителей: “католический ребенок”, “протестантский ребенок”, “ребенок-мусульманин”. Подобные выражения можно услышать и из уст самих детей – слишком маленьких, чтобы обсуждать религиозные взгляды, не говоря уже о том, чтобы иметь свои собственные. Это представляется мне столь же абсурдным, как говорить о “ребенке-социалисте” или о “ребенке-консерваторе”, а таких высказываний никто себе в жизни не позволит. Не думаю, что мы вправе рассуждать и о “детях-атеистах”.
Ну а теперь еще несколько терминов для обозначения неверующих людей. Многие, даже не веря ни в одного из вышеперечисленных богов, предпочитают избегать слова “атеист”. Некоторые просто говорят: “Я не знаю, мы не можем знать”. Такие люди зачастую называют себя агностиками. Ввел это понятие (на основе греческого слова “незнающий”) Томас Генри Гексли, также известный под прозвищем “дарвиновский бульдог”, поскольку он публично отстаивал идеи Дарвина, когда Дарвин был слишком нерешителен, слишком занят или слишком болен, чтобы постоять за себя самому. Некоторые из тех, кто называет себя агностиками, полагают, что боги могут с равной вероятностью как существовать, так и не существовать. Мне такая позиция кажется неубедительной, и Гексли со мной согласился бы. Мы не можем доказать, что фей не существует, но это не значит, будто мы считаем вероятность их существования равной 50 %. Более рассудительные агностики говорят, что не могут утверждать наверняка, но думают, что существование любых богов крайне маловероятно. Другие, возможно, скажут, что оно не так уж и невероятно, просто нам это неведомо.
Также есть те, кто не верит ни в одного из упоминавшихся здесь богов, но все равно нуждается в “некой высшей силе”, в “истинно духовном начале”, в созидательном разуме, о котором мы не знаем ничего, кроме того, что он сотворил Вселенную. Эти люди, вероятно, скажут что-нибудь вроде следующего: “Я, пожалуй, не верю в Бога, – подразумевая, по-видимому, авраамического бога, – но не могу поверить и в то, что воспринимаемый нами мир – это все, что есть. Должно существовать и что-то большее, что-то потустороннее”.