– Да, мне до сих пор несколько неловко, что мои люди передали господина Шереметьева его отцу, не уведомив вас.
– Я бы предпочла, чтобы они вообще этого не делали.
– А вот это как раз невозможно, – пожал плечами Назаров. – Я сразу предупреждаю всех своих клиентов: мы действуем строго в рамках закона.
– Или создаем такую видимость, – не выдержал Ян, за что тут же получил пинок по ноге от сестры.
Назаров не был задет.
– Если вы проверите репутацию моей компании, она будет безупречна. Вот и все, что мне нужно, так и должно оставаться. Ну а закон не велел нам отнимать сына у отца.
– По той ситуации у меня претензий нет, – заверила его Александра. – Ну, то есть, есть, но они вам до лампочки, так что будем считать, что нет. Давайте сразу к цели: я хочу, чтобы вы вернули мне Андрея. Это не продолжение того проекта, а новое предложение.
– Александра Михайловна, я боюсь, вы что-то перепутали. У меня охранное агентство, мы занимаемся обеспечением безопасности. Если вы хотите добиться свиданий со своим другом, вам поможет разве что адвокат. Да и то вряд ли: у Виктора Шереметьева тоже адвокат найдется, и не один.
Александра не была расстроена, она чего-то подобного и ожидала. Назаров никогда не говорил о своей истинной работе прямо, словно и правда верил, что у стен есть уши. И уж тем более он не собирался откровенничать перед двумя следователями!
Но суть она все равно поняла. Люди Назарова, легально или нет, занимались обеспечением безопасности. Это была его ниша, его охотничья территория, которую признавали даже другие преступники.
Возвращение Андрея – это нечто совершенно иное. Это атака, а не оборона. Вряд ли Назарова это пугало, ему просто не нужны были такие трудности. Подобный прецедент – не повод для гордости, а пятно на его репутации.
Она не собиралась сдаваться, это ведь и правда был ее последний план. Александра спрятала руки под столом и сжала кулаки, чтобы успокоиться. Сработало: голос звучал ровно и уверенно, будто она и правда проводила самые обычные деловые переговоры.
– Но вы ведь в курсе всей ситуации?
– Да, я позволил себе ненавязчиво наблюдать за вашим семейным противостоянием. Признаться, я нахожу действия господина Шереметьева – старшего, разумеется, – несколько нелогичными и указывающими на нездоровье. Мои симпатии на вашей стороне.