Пауза, возникла пауза. Пауза, которой не было, но пауза, в которой было мгновение для того, чтобы все были в моём поле зрения. Теперь пошла другая битва. Если бы на нас смотрели со стороны, показалось бы, что кинолог играет со своими воспитанниками – прыжки, рычанье, клацанье зубов, и снова, и снова, и снова.
Да, после первого прыжка волки, может, и были в замешательстве, но это, явно, не отбило их желание, которое из-за злобы и запаха моего выступившего пота, даже возросло. Их зубы должны были входить в мою плоть каждое мгновенье, но нет, наверное, я слишком хотел жить, даже не осознавая величие этой мысли. Именно это и защищало моё тело, уводя в сторону от укусов руки, ноги, поворачивая и изворачивая тело в неведомых кульбитах, но в то же время, простейших движениях. Мышцы работали напрямую от подсознанья, не было промежуточного звена, не было той временной задержки на раздумье и на оценку действий. Может и не зря бытует мнение, что первая мысль – она самая верная, и сейчас тело работало, повинуясь только данной первой и единственно верной мысли.
Поворот, наклон, шаг вперёд, назад, в сторону, присесть, встать, опять в сторону, и всё это отчётливо видя и осознавая: вот волк набрасывается зубами на ближайшую к нему часть тела, раскрывая пасть и убирая назад язык, одновременно пытаясь дотянуться когтями чуть дальше, зацепить чуть больше. Я, видя направление и нацеленность данного зверя, действую согласно командам своего серого вещества и, отслеживая другую пару зубов и когтей, как бы играючи, но отнюдь без признаков веселья убираю и отвожу в безопасную зону руки, ноги, голову, всё, что поддаётся движению, и так ежесекундно. Если и были у кого-то паузы, то только не у моего тела и мозга.
Когда-то, полгода отходив на занятия боксом и поняв, что это не моё, ведь как оказалось, бой на ринге – это только поверхность айсберга. Три минуты одного раунда так быстро пролетали, глядя на бой со стороны, долго длились, когда на ринге ты сам, но ещё более нескончаемо, эти три минуты тянулись на тренировке. Три минуты боя с грушей, которая не даёт сдачи, что казалось огромным плюсом, но она не даёт пауз, она на тебе не повиснет, не отбежит в сторону. А тренер, играя заботливого папашу, говорит: к бою не готов, к сопернику не допущен, тренировка с грушей. И опять перед тобой она – без нервов, без переживаний, без чувств. Как кошка даёт поиграть котёнку уже задушенную мышь, так, для игры, для воспитания или сама выступает в роли дичи, лёжа и изредка взмахивая хвостом, на который её отпрыск нападает. Кому из котят не интересно, не известно, сможет ли тот себя прокормить. А кто заинтересовался и играет с мышью днями напролёт, явно будет королём двора. Так и тренер изначально пытается добиться от своего воспитанника игры с дохлой мышью, тем самым выявив, на что этот котёнок в будущем может претендовать. Так, большая часть начинающих в данном виде спорта, и отсеивается, а может и во всех видах спорта.