Я никак не могу поставить себя на место человека XVIII века, способного оценить поэзию тех времён.
Но, согласимся, в обществе, где по окончании действа все смотрят на императорскую ложу – свистеть или аплодировать? – фраза «холодно была воспринята современниками» может не всегда отражать истинное положение дел.
А мы знаем, что Екатерина II критично отнеслась к этому труду.
Как в следующем, XIX столетии, Николай I покинул премьеру «Руслана и Людмилы» до её окончания.
И что теперь?
В любом случае, я возьму старые тексты и адаптирую их к современному звучанию. А называется это «редактирование» или как-то по-другому – не так важно. Ведь вы принимаете переводы Шекспира именно как переводы Шекспира, а не как «стихи по мотивам Шекспира», хотя, строго говоря, это именно стихи по мотивам Шекспира, и если вы хотите читать самого Шекспира… Да, правильно. На староанглийском… Если сможете.
Кроме того, главного свидетеля по этому делу мы всё равно уже никогда не сможем допросить.
Возвращаясь к тому, что я хочу здесь представить. Я специально использую термин «переложение», а не «перевод», чтобы подчеркнуть, что моя задача – это взять давно ушедшую и забытую мелодику и перенести её (транспонировать) в современный язык. Это, в том числе, означает, что я как мог старался сохранить исходное звучание, что, скажем прямо, мне не всегда удавалось. Но я хочу подчеркнуть, что, в случае внутренних разногласий, я всегда старался выбрать так, как я считал, написал бы Тредиаковский, а не я сам.
А уж что получилось, это не мне судить. «Сделал, что мог; пусть, кто может, сделает лучше