– По тебе видно, – успокоила меня Люба. – Ты точно русская.
Когда моя смена выпадала с утра, мы почти не виделись – только в столовой, когда мне надо было получать кастрюли с едой (нянечки в яслях тогда не было). Но если я работала с обеда до вечера, то иногда с пяти часов выводила всю свою немногочисленную группу на участок. Туда же выходили гулять Люба с Максимом. Приглядывая вполглаза за четырьмя или шестью ребятишками, мы успевали поболтать, рассказывая друг другу о детстве, о семье, о ребёнке. Так длилось до первых чисел октября.
И вдруг Люба пропала.
Она просто не пришла на работу. Воспитатели на группе звонили ей, но телефон не отвечал. Максимки, понятно, в тот день тоже не было в садике.
– Да ведь зарплату только что перечислили, – махала рукой моя многоопытная напарница. – Получила деньги, да и пошла гулять. Не переживайте, придёт.
На следующий день была суббота, а в понедельник Люба и вправду вернулась, как ни в чём не бывало. На мои вопросы она отвечала нехотя и уклончиво. Я отстала от неё, и только узнала, что Люба как-то договорилась с заведующей и задним числом написала заявление на день без содержания.
Приятельствовать мы продолжали. К ноябрю заведующая намекнула, что скоро планирует перевести меня из яслей на какую-то старшую группу. Я надеялась оказаться вместе с Любой, но меня назначили воспитателем к другим детям. Впрочем, Люба вроде бы совсем не расстроилась:
– Хорошо, дорогая, что тебя перевели! Тебя надо к старшим. Ты умная. Посидеть бы нам с тобой где-нибудь после работы, кофе попить…
Я только вздохнула в ответ, потому что и сама хотела бы посидеть с Любой, но денег на кафе у меня не водилось, а вести её домой было нельзя: я жила тогда в съемной комнате, на подселении.
– И я с родными живу, – утешала меня подружка. – Пока тоже к нам нельзя. Ремонт у нас. Бабушка руководит. Но скоро должны закончить, уже обои остались. Придёшь к нам. Бабушка вкусно кофе варит.
Сын у Любы всё ещё не разговаривал, так и повторяя только слова «няня» и «всё, всё». Я посоветовала ей сводить к врачу, но она отмахнулась:
– Э, заговорит! Так заговорит, что ещё не будешь знать, как остановить.
У неё был долг за садик, о чём знали все – подробный список должников с фамилиями и суммами заведующая разложила по группам. За мной числилось всего несколько сотен, которые я тут же возместила, а за Любой – ровно две тысячи.