И он нашёл новую, моложе, приветливей, образованней, с ещё более светлыми волосами и тонкой нежной кожей. А потом ещё одну. И ещё. И так до тех пор, пока однажды не проснулся в своей постели и не повернул головы, чтобы взглянуть на спящую рядом женщину. Хрупкая, нежная, с молочного цвета кожей и белоснежными локонами, струившимися лёгкими завитками по подушке. У Идена защемило сердце. Что же он с собой сделал? Почему в его доме, в его постели спит бледная копия Тары Коллен? Какого чёрта с ним творится?
С того дня он был один. И стал много строже к себе, контролируя слова, жесты и даже мысли в присутствие Тары. Тогда он и начал считать удары сердца, зная, что даже самое сильное волнение, которое ему доводилось испытывать в своей сознательной жизни, сможет взять под контроль на пятнадцатом ударе. Достаточно глубоко дышать и считать. И пока это работает, с ним всё в полном порядке.
Он возводил стены в своей голове и сердце всякий раз, когда переступал порог особняка Коллен. Прочные. Непробиваемые. Железные. А эта девушка одной нежной улыбкой или ласковым взглядом вновь разносила их в прах. И у Идена не было этому объяснения, кроме одного – он безвозвратно и непоправимо влюблён в Тару Коллен. Вот только этого чувства он никогда прежде не знал и не имел понятия, как с ним бороться. Все известные ему приёмы и уловки были тут бессильны, и лишь самоконтроль, сдержанность, ясность ума и воля не давали сорваться. А ещё работа.
Но Тара, казалось, не замечала того, что с ним творится. Она приветливо улыбалась Идену и озорно подшучивала над его напускной серьёзностью. Всё так же без стеснения впускала его в свою комнату. Доверяла мысли, секреты, тревоги. Терпела его порой язвительные шуточки, да и сама за словом в карман не лезла. И всё же она умело держала с дядей дистанцию. Так, например, никогда не заговаривала с ним о чувствах. Та Тара Коллен, которую он знал, не призналась бы ему ни за что на свете, что влюблена в кого-то. Даже о том, что этот развратник лорд Мюрен пытается добиться её расположения и ещё невесть чего, она не решилась рассказать Идену. Неприлично. Неловко. Стыдно. Или же это просто слишком личное…
Иден вдруг вынырнул из своих мыслей, словно из колодца с ледяной водой. Воспоминания его отрезвили. Какой же он дурак! Неужели принял глупую записку со своим именем за правду?