Вижу я, что бегу по саду, мимо нашего войновского дома, со стороны девичьего крыльца. Балкон дома с колоннами выходил в сад, и против него разбиты были три клумбы с цветами – одна из них как раз против балкона. На клумбе росли кусты белых роз. Я бегу будто по дорожке мимо балкона и вижу: из клумбы белых роз выходит Ангел; рост его высокий, стройный; крылья и одеяние белоснежные – Ангел, словом, такой, как пишут Ангелов на иконах. Я остановилась, преисполненная изумленной радости… Ангел подошел ко мне, взял меня за руку и повел назад, к девичьему крыльцу. Я держусь за руку Ангела и вижу, что на его пальце надето обручальное кольцо моей матери, которое мать, не снимая, всегда носила на руке.
Указывая на кольцо, я говорю Ангелу:
– Это кольцо моей мамы?
– Да, – ответил Ангел, – это ее кольцо. Я ее Ангел Хранитель и иду за нею, чтобы ее увести с собою.
Я почувствовала, что это значит – навсегда, и стала умолять его, плача:
– Не бери моей мамы! Не бери моей мамы! Оставь мне мою маму!
На мой плач Ангел приостановился и взглянул на небо, как бы обращаясь молитвенно к Богу, но потом опять повел меня к крыльцу. А я, заливаясь слезами, все твержу:
– Не бери, не бери, оставь мне мою маму!
Так мы взошли на ступени девичьего крыльца и вошли в девичью. В девичьей стоял длинный стол; за ним обычно работали наши крепостные девушки с вышиванием и другими рукоделиями. За девичьей была другая комната, а за ней – спальня моих родителей. И я сердцем почувствовала, что если Ангел переступит порог девичьей и войдет в спальню, то все будет кончено и я лишусь своей матери навеки… С воплем отчаяния я ухватилась за одежду Ангела и стала его еще усиленнее умолять не отнимать у меня мамы…
На столе девичьей лежал белый покров, обшитый серебряным галуном, – таким покровом покрывают покойников.
На мой детский вопль Ангел опять остановился, обратил взор свой к небу, постоял в молчании некоторое время, потом взял со стола в руки покров и сказал мне:
– Я умолил Господа: Он оставляет тебе твою маму. А это, – он указал на покров, – это тебе Покров Царицы Небесной!
На этом я проснулась и тут же рассказала сон этот своей няне.
Мать моя в это время была тяжко больна. Родив, как я потом узнала, двойню без докторской помощи и с плохой акушеркой, она истекала кровью и была при смерти. Когда из ближайшего города привезли доктора, то он объявил, что она безнадежна. В ночь моего видения с ней был кризис, ей внезапно стало лучше, и она вскоре выздоровела.