Ну как? Приятно?
А теперь подумайте, сколько раз вы отдавали предпочтение чему-то другому, а не работе над мечтой: видеоиграм, сериалам, сплетням, клубам, сексу, на следующее утро после которого не помнишь, как тебя зовут; азартным играм, сладостям, наркотикам, безделью, излишнему сну или, может быть, безрезультатному хождению по магазинам. Почему вы только представляете вкус своей мечты, но даже не осмеливаетесь попробовать её? Жизнь одна, ребята. Другого шанса вам никто не даст. Кто-то может советовать вам, как правильно жить, говорить, что – так, а что – не так, но в итоге свою жизнь будете проживать только ВЫ.
Вот конкретно ты.
Я понимаю, у всех нас есть обязанности: у тебя, у меня, у твоей соседки, практически у всех. Но я прошу тебя: не позволяй обязанностям лишать твою жизнь радости… и мечты. Определись с мечтой, поставь цель, разбей её на более мелкие цели, составь план и действуй согласно ему, чего бы это не стоило. Принял решение – действуй. Не готов действовать – не принимай решений.
За тебя их примет кто-то другой.
Многие любят слово «НЕВОЗМОЖНО». Я презираю его. Для любителей этого слова рассказываю: подъём в Кадетском Корпусе в 5:50 каждый день(в связи с тренировками к параду Победы), отбой в 22:00 (если сделал все уроки), свободного времени в сутках часа два – два с половиной – при условии, что не приезжает какая-нибудь проверка, а твои четвертные оценки не горят адским пламенем. Два с половиной часа… Здесь ребята выжить пытаются, не то что книгу написать. И надо мной смеялись, и не верили, и говорили «НЕВОЗМОЖНО», и даже выплевывали это отвратительное слово «ПИСАНИНА», но я всё равно продолжал вставать в пять утра, иногда медитировал и начинал писать. Так я писал эту книгу: до подъёма при приглушённом шапкой свете лампы, на уроках, каждый раз меняя тетради, когда преподаватель подходил слишком близко, на самоподготовке, после отбоя и, конечно же, дома. Ах да, ещё в больнице. Мне тоже говорили «НЕВОЗМОЖНО», но я доказал, что ещё как ВОЗМОЖНО.
Правда, с моими мешками под глазами меня можно легко перепутать с пандой, но чувствую я себя отлично.
За каждым великим мужчиной стоит не менее великая женщина, так ведь? Я обязан написать здесь про Катю, потому что именно она – её глаза – заставляла меня продолжать работать. Я не знаю, кто наделил эту женщину магией, но она в ней определённо есть. Были моменты, когда я хотел бросить писать роман – на седьмой главе и двадцатой (когда мне посчастливилось загреметь в больницу), – но каждый раз эту книгу выручала улыбка Кати.